Загадочные убийства - [2]

По крайней мере, ей предстояло недолгое путешествие, а когда она приедет, Роуз встретит ее обильным ужином… толстые куски хлеба, щедро намазанные маслом, нарезанные ломти приправленного медом окорока и стакан эля, за которым, вероятно, последуют нераспроданные сегодня в кафе пирожные, сдобренные домашним заварным кремом. После недели-другой у подруги Флоренс, как обычно, придется на дюйм распускать корсет. Странно, воспоминания о таких деликатесах — а это были вполне достоверные воспоминания, учитывая ее многочисленные визиты к Роуз — не раздразнили сейчас аппетит Шор. Сейчас ей хотелось лишь горячего сладкого чая, но она легко обойдется без такой мелочи. Ей приходилось переносить гораздо более серьезные лишения.

Она продолжила путь к поезду. Девятая платформа — вернее, девятая половина платформы — проходила вдоль дальней правой стороны вокзала, так что для выхода на нее следовало воспользоваться выходом на восьмую платформу. Величественно, но уверенно, словно «Лузитания»[2], выходившая из Ливерпуля, Шор следовала дальше, когда ей показалось, что краем глаза она заметила знакомого человека. Флоренс невольно вздрогнула. Неужели он узнал, что она будет на этом вокзале? Худощавый, угловатый, потрепанный жизнью мужчина, он выглядел, как сомнительный спасательный плот на фоне ее океанского лайнера. Мужчина стоял к ней боком, низко надвинув шляпу, поэтому она усомнилась, что он заметил ее. Шор прибавила шагу, и сердце ее учащенно забилось. Но вот она увидела впереди своего носильщика, терпеливо стоявшего возле ее багажа, и успокоилась. Ей осталось только сесть в поезд, и меньше чем через двадцать минут она отправится к морю.

Перехватив взгляд носильщика, Флоренс быстро приблизилась к нему, слегка испугав этого паренька пристальным ответным взглядом. И все же, глядя на него, она чувствовала себя в большей безопасности. Он поскреб подбородок и стянул с головы фуражку. При виде его беспокойства в памяти Шор всплыло что-то неприятное. Она уже хотела выкинуть эти воспоминания из головы, когда на глаза ей попалась особа, стоявшая справа от носильщика: Мейбл.

— Мэм, простите, мэм, — хрипло прогудел парень, — эта дама хотела забрать ваш багаж, но я не знал, стоит ли… — Он умолк, не закончив фразу.

Мейбл шагнула к ней навстречу.

— Флоренс, дорогая. Он отказался принять у меня чаевые.

Ничего ей не ответив, Шор обратилась непосредственно к носильщику:

— Да, все правильно. Теперь вы свободны. Спасибо.

Она решительно вручила ему шиллинг, и парень удалился с выражением явного облегчения. После этого Флоренс повернулась к Мейбл:

— А ты что здесь делаешь?

— Разве так приветствуют старую подругу? — с улыбкой спросила та. — Я просто подумала, что смогу помочь тебе. Я же знаю, как ты привередлива в выборе места. И у тебя так много багажа, что одной тебе вряд ли удалось бы с ним справиться.

— Как ты видела, я наняла носильщика. И вполне могу справиться сама.

— Я понимаю. Но и моя помощь тебе не повредит. Оставайся пока здесь, а я проверю вагоны.

Как раз в это время к платформе подъехал поезд. Поскольку носильщик уже ушел, Флоренс осталась около багажа и смотрела, как Мейбл, открывая двери купе, заглядывает в оба вагона третьего класса. Вскоре она вернулась.

— Ну вот, теперь можно загружаться. Там еще никого нет, так что ты сможешь сесть где захочешь. Во втором вагоне, правда, уже сидит одна дама, у окна по ходу поезда. И она уже никуда не уйдет.

Флоренс хранила молчание. Годы сгладили черты ее лица, и понять его выражение было так же трудно, как прочесть эпитафию на древнем надгробии, едва заметную после многовекового противостояния дождям и ветрам. Мейбл подхватила большой чемодан, а потом и чемодан с документами из бордовой кожи с потертыми посветлевшими углами, много лет сопровождавший свою владелицу по дорогам Франции. Шор в это время уже держала темно-синий косметический баульчик, ключ от которого лежал в ее сумочке. Она получила этот подарок от тетушки, купившей его в одном из магазинов фирмы «Аспрей»[3] на Бонд-стрит в те времена, когда еще царствовала королева Виктория.

В купе, выбранном Мейбл, действительно не было ни души, и его уже успели очистить от мусора, обычно оставляемого прибывшими пассажирами. Два мягких дивана располагались друг напротив друга, а в дальней стене находилась вторая дверь. Как только поезд тронется, никто больше не сможет подсесть к ней. Мейбл засунула первый большой чемодан под первое сиденье с правой стороны, по ходу поезда, а второй поставила на диван рядом с местом, где могла сесть подруга. Сняв шляпку, Флоренс положила ее рядом на вализу.

— Ты захватила что-нибудь почитать? — спросила Мейбл, подавшись вперед, чтобы заглянуть в сумочку приятельницы, которая, однако, резко оттеснила навязчивую помощницу. — Тебе пора усаживаться. До отправления осталось совсем мало времени.

По-прежнему молча Шор опустилась на место, выбранное для нее Мейбл. Оно находилось в дальнем углу, так что ее нелегко будет заметить с платформы. Пока еще не стемнело, но день выдался хмурым — цвет неба напоминал грязный мрамор пола вокзального вестибюля. Хорошо еще, что скоро начнут нагреваться трубы паропровода. В купе имелись и газовые лампы, но их зажгут только после Льюиса. В таком тусклом свете читать все-таки было можно, хотя и не слишком просто для женщины в возрасте Мейбл — ведь вчера ей стукнуло пятьдесят пять лет. Она давно решила уйти на пенсию после окончания этой войны и теперь, видимо, с нетерпением ждала грядущих праздных лет жизни.