Загадочные сверхвозможности человека - [199]

Как часто бывает в таких случаях, когда ответственность велика, а шансы на успех малы, собравшиеся пытались свалить все друг на друга.

Инициативу проявил начальник командования разведки и безопасности генерал Стабблбайн. Задача была не из легких. Нужно было, находясь в Вашингтоне, определить место, где спрятан похищенный, и обязательно невредимым вызволить его из плена.

Стабблбайн, носящий кличку "колдуна", собрал большую группу экстрасенсов, а затем с помощью специальных тестов отобрал из них пятерых, наиболее одаренных. Им была показана фотография генерала без всякой дополнительной информации. Они установили, что этот человек жив. Описали его квартиру и сообщили такую деталь, что под ванной в его квартире лежит сережка его жены. По телефону это тотчас было подтверждено. Затем один из них заявил, что "видит" дом, в котором находится похищенный генерал, но где этот дом находится, невозможно было определить. Затем эту пятерку сенсетивов перевезли в Рим, где они в короткое время описали дом, в котором находился похищенный генерал, окружающую местность со всеми перекрестками дорог, и кем он охраняется.

После чего операция по спасению генерала была проведена успешно. Журналистам же было заявлено, что роль экстрасенсов оказалась неэффективной, и они были якобы отстранены от операции по спасению Доузера.

Здесь, я полагаю, у читателей не возникнет особых вопросов. Поэтому рассмотрим еще один эпизод. "Маша была удивительно красивой девушкой, и я не удивился, когда командир кавалерийского эскадрона, который остановился в нашем городе, принялся за ней ухаживать. Отец Маши работал грузчиком, один из ее братьев был инженером, второй – летчиком. Всем троим кавалер Маши почему-то не нравился, хотя, с моей стороны, лучшего жениха для Маши подыскать было невозможно: с огромным чубом, в широченных шароварах с красными лампасами, в надраенных до блеска сапогах со шпорами – он был неотразим. Отец, однако, ворчал, братья смотрели исподлобья. Тогда этот кавалер, чтобы рассеять всякие сомнения, подарил Маше обручальное кольцо. В церковь он ее, однако, не повел, а ЗАГС был в то время далеко на выезде в районе. Отец поворчал еще немного и внешне смирился. Все мало-помалу вошло в свою колею, соседки принялись шушукаться о близкой свадьбе, приданом и прочем.

И вдруг, как гром среди ясного неба. "Маша-то кольцо потеряла!" Громче всех негодовал кавалерист, обвиняя девушку в том, что она хочет избавиться от него всеми средствами. Он требовал вернуть ему кольцо, а "не прятать в бабьих похоронках", где рыться он не намерен.

Отец и братья Маши были подавлены и обескуражены таким исходом дела, а Маше пришлось выслушать немало горьких упреков. В отчаянии она обратилась за советом к одной из соседок, и та предложила: "К кладбищенскому сторожу приехала дочь-колдунья. Вот если ее попросить хорошенько, то она, пожалуй, и найдет колечко".

Маша последовала совету, отправилась на кладбище. Вернулась и объявила, что колдунья согласна выполнить ее просьбу, но ставит одно условие: в поисках ей должен помочь невинный мальчик.

В качестве такого мальчика мне и пришлось выступить. Когда я переступил порог кладбищенской сторожки, первое, что бросилось мне в глаза, – большая кровать, на которой лежала молодая красивая женщина, только очень бледная, с каким-то восковым оттенком кожи. Она слабо шевельнула рукой, указывая мне на низкий стульчик, стоящий подле кровати. Я сел, а она тотчас приподнялась на локте, взяла из стакана с какой-то густой черной жидкостью гусиное перо и намазала мне этим черным ноготь большого пальца.

– Смотри, смотри хорошенько, внимательно… Что ты там видишь, думай о Маше, о Маше думай… Смотри, смотри.

Больше она ничего не сказала, а я изо всех сил принялся пялить глаза на эту черноту. Не знаю, сколько прошло времени, как я начал "видеть" то, чего в действительности никак не могло быть.

…Во дворе нашего дома, согнувшись над корытом, стоит Маша. Она что-то стирает, складывая белье тут же на деревянную широкую скамью. Через некоторое время она, как видно, почувствовала неудобство: кольцо натерло ей палец. Морщась, она стащила его с пальца и положила на горку белья, потом снова склонилась над корытом. Вдруг кто-то ее окликнул. Испуганно выпрямившись, Маша вытерла руки о передник и побежала к дому.

Помнится сейчас, я хорошо видел дом – видел так, как, должно быть, видела его бегущая Маша: дом надвигался на меня… Потом вдруг произошла этакая "смена кадров"… Я увидел, как из-за угла дома, мимо которого только что пробежала Маша, вышел кавалерист и, оглянувшись по сторонам, подошел к горке белья, взял с нее кольцо, сунул его в карман френча и, еще раз оглянувшись, быстро ушел…

Потом все поплыло у меня перед глазами, исчезло, и опять я увидел только свой собственный ноготь, вымазанный чем-то черным.

Почти в ту же секунду я услышал вопрос:

– Теперь ты знаешь, мальчик, где искать кольцо?

– Знаю, – ответил я.

– Вот и хорошо. Пойди и расскажи.

Вечером, как обычно, явился кавалерист, и еще с порога задал вопрос, который задавал уже несколько дней.

– Нашли?

– Нашли, – ухмыльнулся отец. Брови кавалериста удивленно взметнулись.