Загадочные страницы русской истории - [41]

«Войдя в комнату правительницы, которая спала вместе с фрейлиною Менгден, — пишет Соловьев, — Елисавета сказала ей: “Сестрица, пора вставать!…” Увидавши за Елисаветою гренадер, Анна Леопольдовна догадалась, в чем дело».

Тут же были арестованы и приверженцы низложенной Брауншвейгской фамилии — в том числе фельдмаршал Миних, которого, кстати, солдаты изрядно поколотили. Дальнейшая его судьба — равно как и судьбы Иоанна VI, его родителей и прочих упомянутых здесь персонажей — пас больше не интересуют.

Императрица Елизавета наградила гренадер по- царски. 13 последний день 1741 года состоялся именной указ государыни: «Понеже во время вступления Нашего на всероссийской родительский Наш престол полки Нашей лейб-гвардии, а особливо гренадерская рота Преображенского полка, Нам ревностную свою верность так показали, что, не можем остаться, не показав особливой Нашей императорской милости к ним». Рота получила странное наименование «лейб-кампании» или «лейб-компании» — точно сказать невозможно, твердые правила правописания еще не существовали. Ее капитаном стала сама Елизавета Петровна, в состав роты капитан-поручиком был введен генерал-фельдцейхмейстер при и ц Гессен-Гомбургский, поручиками — в чине генерал-лейтенантов — действительные камергеры А. Г. Разумовский и М. Л. Воронцов, подпоручиками в чине генерал-майоров — действительные камергеры братья Шуваловы. Чин прапорщика лейб-кампании был сравнен с чином полковника, сержанта — подполковника, капрала — капитана. Все унтер-офицеры, капралы и рядовые были возведены в потомственное дворянство — на их гербах было начертано: «За ревность и верность». 258 рядовых получили в свое владение по деревне и по двадцати девяти крепостных душ. Начальники — гораздо больше.

Но дальше, к сожалей и ю, ничего хорошего не получилось. Есть такая поговорка: «Из грязи, да в князи» — история знает множество нечаянных возвышений, которые потом весьма печально оборачивались. В качестве яркого примера приводим маленький очерк про одного из наиболее известных лейб-кампанцев — Грюнштейна. Интересно, что этот человек принадлежал не к низам российского общества, а был сыном крещеного саксонского еврея. Он прибыл в Россию торговать, разорился и стал солдатом. Очерк этот вошел в книгу Георга фон Гельбига «Русские избранники», выпущенную в Тюбингене в 1809 году:

«Грюнштейн… трудился в своей роте вместе с Шварцем в пользу Елизаветы. По восшествии ее на престол Грюнштейн был назначен адъютантом с чином бригадира при вновь учрежденной лейб-кампании. Он получил большие поместья (927 душ крепостных) и скоро стал генерал — майором. У Грюнштейна не было ума и еще менее нравственности, чтобы вести себя сообразно своему положению. Он доказывал ежедневно, что рожден быть солдатом, которого может сдержать лишь строгая военная дисциплина. Наконец, он даже в публичных местах стал неприлично выражаться об императрице и се возлюбленном. Он был арестован, наказан кнутом и сослан в Великий Устюг.

В 1762 году он был возвращен и отправился в дарованные ему некогда имения. Дальнейшая его судьба нам неизвестна».

Что ж тут говорить о выходцах из «российской глубинки», недавних крепостных мужиках? «История л. — гв. Преображенского полка» свидетельствует:

«Новое правительство, обязанное усердию и привязанности к императрице гвардейских солдат, первоначально дало страшную волю этим солдатам, которая дошла до того, что… солдаты, дотоле приученные к палке и кошкам — плети об нескольких концах, или хвостах, а теперь за свои услуги освобожденные от этих неприятностей, совершенно вышли из повиновения, особенно гренадерская рота Преображенского полка, или лейб-кампанцы, не хотевшие знать начальников, толпами врывались в дома именитейших сановников с угрозами, требовали у них денег, без церемонии брали в богатых домах все, что им нравилось.

Пьянство, разврат, драки, грабительства гвардейских солдат день ото дня принимали все большие размеры… Жители Петербурга были в большом страхе, многие оставили свои дома, и все ворота были заперты.

Лейб-кампанцы и гвардейцы, конечно, уже не знали истории московских стрельцов времен Софьи, но удачно подражали их буйствам… Правительство, помня их недавнюю услугу, не решалось принять надлежащих мер земской строгости; императрица как бы в наказание только перевела офицерами в другие полки некоторых лейб-кампанских солдат».

Впрочем, дело было не только в благодарности за «услугу». В «Истории Кавалергардского полка» сказано более откровенно: «Лейб-кампания была учреждена государыней с целью иметь всегда около себя отряд решительных и преданных ей лиц. Лучшего выбора она не могла сделать: Преображенские гренадеры доказали на деле, что вполне обладают и тем, и другим. Понятно, что команду над этими телохранителями Елизавета Петровна должна была поручить людям, безусловно ей преданным; но, к сожалению, все участники 25 ноября были люди, не только не имевшие никаких военных дарований, но и не имевшие понятия о воинской дисциплине…».

Лейб-кампания просуществовала два десятилетия, имея своей «прямой и единственной обязанностью» охрану государыни. Лейб-кампанцы ежедневно занимали внутренний караул в Петербурге, а также повсюду сопровождали императрицу. Впрочем, многие из них постарались выйти в отставку по состоянию здоровья и, «рассеявшись по деревням, им пожалованным, были самым неугомонным народом, особенно в дальних уездах, буйствовали над своими крестьянами и соседними помещиками, и во все царствование Елизаветы Петровны над ними не было ни суда, ни управы; одно имя лейб-кампанца приводило в трепет небогатых соседей-помещиков, да и богатые, но незнатные их побаивались; иные из лейб-кампанцев держали целые шайки головорезов, так что наводили ужас на целые уезды».