Загадочные экспедиции - [10]

Так, например, этнографы отмечают, что, согласно преданиям, существующим у русского населения Индигирки, предки их пришли из России морем во времена Ивана Грозного[20]. Добавим к этому заключения лингвистов начала нашего века о том, что для коренного русского населения Колымы характерен окающий северорусский говор, свойственный жителям Архангельской и Вологодской губерний[21]. И наконец, новгородский посадник Павел еще в начале XII в. вещал со страниц Ипатьевской летописи о хождении ладожских «старых мужей за югру и самоядь и полунощные страны»[22].

Таким образом, версия монаха Германа не такая уж оригинальная по своей сути. Русские люди задолго до Ермака начали проникать в Сибирь, причем наиболее популярным видом транспорта был у них водный. По рекам и морям шли на восток граждане Новгорода, Пскова, Великого Устюга, Холмогор, Колы. И не всегда вояжи их кончались благополучно. Так, сохранились документы, повествующие об экспедиции в составе трех кочей по маршруту Лена — Северный Ледовитый океан — Колыма — Анадырь — Охотское море. Один из кочей был при этом занесен непогодой к Большой земле за Чукотским Носом, где русские люди основали поселение[23]. Эпизод этот имел место задолго до основания Якутска (до 1632 г.).

В середине XVIII в. казачий сотник Иван Кобелев сообщал, что на Большой земле, что лежит напротив Чукотского Носа на берегу реки Хеврон (по-чукотски Глубокая), есть острог под названием Кынговой. Живут в нем русские люди. Они бородаты, умеют писать и читать и поклоняются иконам[24]. Сведения эти Кобелев получил на острове Ратманова (в Беринговом проливе) от тамошнего старшины — переселенца с Аляски.

Как ни рвался казак к своим единоверцам, ему не удалось с ними свидеться. Но письмо с оказией он им отправил. Начиналось оно так: «Прелюбезные мои по плоти братцы, жительствующие на большой, почитаемой американской земле…» Далее Кобелев допытывался, с кем вступает в контакт (вера, происхождение), и пытался организовать встречу[25].

О судьбе этого послания архивы не сохранили какой-либо информации. Но в них есть «скаска» того же Кобелева, в которой он поведал то, что ему рассказал чукча Ехипка Опухин. Последний имел друга эскимоса, бывавшего на Большой земле за морем. Именно там он получил от бородатых людей письмо, писанное на доске черными и красными буквами. Курьеру эскимосу было указано передать сие послание россиянам в Анадырске.

Очевидно, в целях страховки авторы письма присовокупили к нему устное сообщение, что всего-де у них хватает, только железа нет. «Прелюбезные братцы» очень просили прислать его[26].

Были и иные сведения на этот счет. Например, чукчи рассказывали о русской торговой экспедиции, которая примерно в 1670 г. на 12 кочах пробиралась к устью Колымы. Непогода и сложная ледовая обстановка разбросали суда. Одни из них достигли Колымы, другие — Большой земли за Чукотским Носом. Причем люди с тех кочей остались на земле за Носом и обзавелись там семьями[27].

Заслуживает внимания и сообщение Николая Дауркина. Этот крещеный чукча совершил ряд путешествий по Чукотке и Аляске. В 1765 г. он составил карту Берингова пролива с прилегающими землями. На Американском берегу, в устье неизвестной реки, Дауркин показал крепость, представляющую собой П-образное строение и окруженную деревянным частоколом. На последнем были изображены три воина и нечто похожее на индейский тотем (эмблему рода), К северу от крепости Дауркин нарисовал четырех мужчин в одежде, напоминающей чукотскую парку, и в головных уборах с перьями, вооруженных копьями. Из описаний Дауркина следовало, что в середине XVIII в. некий низкорослый толстяк и силач по имени Инахлун прибыл на север Аляски и построил там крепость (можно догадаться, что не один, а с отрядом воинов)[28].

Картой заинтересовались сибирские власти. С нее был сделан ряд копий, точнее говоря, несколько карт Берингова пролива. На одной из них (принадлежащей Петербургской Академии наук) крепость и воины несколько отличались от оригинала. Была, например, изменена конфигурация частокола. Но самое главное заключалось в том, что карта Дауркина была цветной и на ней можно было хорошо различить цвет кожи обнаженных по пояс воинов: у одних она была розовой, у других — коричневой. Не исключено, что составитель карты хотел отметить таким образом наличие в составе крепостного гарнизона представителей двух рас[29].

Объективности ради отмечу, что мне приходилось читать неплохо аргументированные возражения против упомянутой версии[30]. Их авторы оспаривали как русский характер крепости, так и ее расположение в указанном на карте районе.

А теперь коротко о зарубежной информации на этот счет. Прежде всего довожу до вашего сведения, что значительная часть документов (карт), освещающих историю русских исследований в Тихом океане и на востоке Сибири, находится за рубежом. В Соединенных Штатах, например, есть архивы Российско-Американской компании.

Я подозреваю, что члены американского Русского исторического общества в 1941 г. основательно в них покопались, когда готовили публикацию к 200-летию открытия Аляски. В ней утверждалось, что в библиотеке конгресса обнаружены документы, неопровержимо доказывающие начало русского освоения Аляски в 1570 г.