Загадочная смерть - [80]

— Очень интересно, — сказал мистер Эркварт.

— Очевидно, эти чертовы стирийские крестьяне так и делают, и они очень тщательно соблюдают правило не пить в течение двух часов после приема мышьяка из опасения, что вместе с жидкостью он проникает в почки, и они будут отравлены. Так вот, мне пришло в голову, старина, что если вы сначала позаботились обзавестись иммунитетом, то впоследствии могли бы разделить чудесный начиненный мышьяком омлет с другом и родственником. Его бы он убил, а для вас оказался бы совершенно безвреден.

— Понятно. — Юрист облизал губы.

— Итак, как я уже сказал, у вас чудесный цвет лица, если не считать того, что от мышьяка появились кое-где пигментные пятна — такое иногда случается, — у вас блестящие волосы и так далее, вы были осторожны и не пили за обедом — вот я и сказал себе: «Питер, светлая твоя голова, к чему бы это?» А затем был обнаружен пакетик с мышьяком в вашем тайнике — не ломайте себе пока голову, каким образом, —- и я сказал себе: «Надо же! Интересно, как долго это длится?» Ваш парижский аптекарь сообщил полиции, что уже два года — это так? — почти сразу, как обанкротился «Мегатериум траст»? Хорошо, не надо мне ничего говорить, если не хотите. Затем мы получим образцы ваших ногтей и волос, и, поглядите-ка, они полны мышьяка. Я сказал себе: «Хорошенькое дело!» — и пригласил вас побеседовать со мной. Я подумал, что у вас может появиться какое-нибудь предложение, знаете ли.

— Я могу только предложить вам, — сказал Эркварт, он ужасно побледнел, но все еще сохранял профессиональную сдержанность, — чтобы вы поостереглись посвящать кого-либо в вашу смехотворную теорию. Какие там козни вы или полиция, — от которой, откровенно говоря, можно ожидать чего угодно — строите против меня, я не знаю, но распространять слухи о том, что я принимаю наркотики, — это клевета, которая карается по закону. Бесспорно то, что в течение некоторого времени я принимал лекарство, которое содержит мышьяк в небольшой дозе, — доктор Грейнджер может представить вам рецепт, — и вполне вероятно, что какое-то его количество отложилось у меня в коже и в волосах, но не более того. Ваши обвинения совершенно безосновательны.

— Совершенно?

— Совершенно.

— Тогда каким же образом, — спросил Уимзи спокойно, но чувствовалось что-то угрожающее в его тоне, обычно строго контролируемом, — каким же образом вы употребляли сегодня вечером, без всякого видимого эффекта, дозу мышьяка, достаточную, чтобы убить двоих-троих обычных людей? Эти отвратительные сладости, на которые вы так набросились, — подобное поведение за столом, я считаю, совершенно не соответствует вашему возрасту и положению, — были густо посыпаны белым мышьяком. Вы съели это полтора часа назад, я заметил время. Если бы мышьяк мог нанести вам какой-то вред, вы бы уже в течение часа бились в судорогах.

— Вы дьявол!

— Не могли бы вы продемонстрировать хоть какие-нибудь симптомы? — саркастически спросил Уимзи. — Принести вам тазик? Или, может, вызвать врача? У вас не жжет горло? Вы не агонизируете в конвульсиях? Сейчас довольно поздно, но при большом желании вы могли бы продемонстрировать некоторую видимость признаков отравления.

— Вы лжете. Вы бы не осмелились это сделать! Это было бы убийство.

— Не тот случай, мне кажется. Но я готов подождать.

Эркварт пристально смотрел на него. Уимзи легким движением поднялся с кресла.

— На вашем месте я не стал бы использовать силу. Кроме того, я вооружен. Извините за мелодраму. Вы собираетесь заболеть или нет?

— Вы сумасшедший.

— Не надо так говорить. Ну же — попытайтесь! Показать вам, где ванная?

— Мне плохо.

— Конечно. Только ваш тон не слишком убедителен. Из двери налево, третья дверь по коридору.

Юрист, спотыкаясь вышел из комнаты. Уимзи вернулся в библиотеку и позвонил.

— Думаю, Бантер, мистеру Паркеру может понадобиться помощь в ванной.

— Хорошо, милорд.

Бантер исчез, и Уимзи стал ждать. В коридоре скоро раздался шум потасовки. Потом в дверях появился Эркварт, очень бледный и взъерошенный, одежда его была в беспорядке, Паркер и Бантер крепко держали его за руки.

— Ему было плохо? — спросил Уимзи с интересом.

— Нет, не было, — ответил Паркер мрачно, надевая на свою жертву наручники. — Сначала он весьма бойко проклинал вас в течение пяти минут, затем попытался выбраться наружу из окна ванной, но третий этаж все-таки, и он выбежал через двери гардеробной, где и попал мне в руки. Не дергайся, парень, тебе же будет хуже.

— И он все еще не знает, то ли он отравлен, то ли нет?

— Похоже, он не считает себя отравленным. Во всяком случае, не задумался над этим. Единственное, чего он хотел, — это сбежать.

— Слабовато, — сказал Уимзи, — если бы я хотел, чтобы люди считали меня отравленным, я бы устроил представление получше, чем это.

— Замолчите, ради Бога, — прошипел арестованный. — Вы изловили меня с помощью злобного, дьявольского трюка. Разве этого недостаточно? Теперь вы могли бы и заткнуться.

— О, — сказал Паркер, — вот вы и попались! Что ж, я предупреждал вас, что вы можете сохранять молчание, а если вы хотите говорить, то это не моя вина. Да, Питер, вы ведь не отравили его на самом деле? Ему это, кажется, не вредно, но это может повлиять на результаты медицинского исследования.