Загадочная шкатулка герцога де Блакаса - [117]

Матвей (Матьё) де Тиллей (Mathieu de Tilley) из диоцеза Амьена, когда хотели его заставить отречься от Христа, воскликнул: “Ха, сир! Спасибо за Бога! Как это сделать?” И посвятитель ему ответил, что он должен слушаться, поскольку ему подвластен: “oportebat eum facere praedicta, quia erat subjectus suus” (Doc. in., 1.1, p. 360) — “Petere panem et aquam Templi et esse servus et sclavus ordinis” (id., 1.1, p. 371).

(274) Необходимо сказать к вящей чести рыцарей Храма, что на процессе не встречается ни одного среди них, кто не подтвердил бы отречение только устами — “ore sed non corde” — и плевки в сторону, но не на крест: “spuit prope, spuit juxta ipsam crucem et non supra, spuit juxta, fingens se spuere super earn, spuit in terram” (Doc. in., 1.1, p. 250, 255, 270, 321; id., t. 2, p. 333); и “ipse hoc fecit, exepto quod de spuicione nichil cecedit supra quod posset” (id., ib., p. 376).

(275) Я уже неоднократно приводил эти сцены в монографии, но я никак не хочу обходить молчанием полные простодушия свидетельские показания Я. де Молэ, отважная и благородная фигура которого запечатлелась на всех воспоминаниях.

Брат Яков де Молэ, великий магистр милиции Храма, допрошенный 24 октября 1307 года, показал, что в возрасте 42 лет он был посвящен в доме Тампля Бона братом Имбером де Пара (Imbert de Parad) в присутствии Эмери де Рупа (Aimery de Rup) и нескольких других рыцарей, имена которых от него скрывались. Он говорил, что после клятвы и обещания соблюдать статуты ордена, ему на шею надели плащ и положили перед ним медный крест с изображением распятого Иисуса, приказав ему отречься от Христа, образ которого ему представили (cujus figura erat ibi): Молэ послушался против своего сердца (invitus fecit) и, получив еще указание плевать на крест, он плюнул на землю. Спрошенный сколько раз плевал, он ответил, что плюнул только один раз и помнит об этом хорошо. Потом добавил, что, принося обет целомудрия, ему вовсе не говорили о свободе плотской близости с братьями. На поставленный вопрос, все ли рыцари принимались таким же образом, он признался, что не верит, будто к нему применялась другая вещь, нежели практиковавшаяся по отношению ко всем другим братьям. Наконец, он сознался, что редко исполнял роль посвятителя, и лишь когда он принимал эту миссию на себя, то обязывал других свидетелей отводить посвященного в сторону и делать то, что было предписано (Doc.in. t. 2, р. 305).

(276) Попыток противодействия этому всегда хватало: любопытно наблюдать в книге Неизданных документов все аспекты, в которых проявлялись этот ужас и протесты братьев. Вкратце достаточно процитировать следующие определения: stupefactus; turbatus; magna cordis amaritudo. - “Magis doluit quam si fuisset ductus ad patibulum” (Doc. in., p. 291, 307, 335, etc., etc.)

(277) Брат Вильгельм де Форкалькье (Guillaume de Forcalquier) рассматривал испытание отречения как опыт над его смелостью: “Credebant quod banc fecissent abnegationem ad temptandum si contingeret eum capi ultra mare a Saracenis et abnegaret Deum” (Doc. in., t. 1, p. 405). Эта догадка брата Форкалькье естественно перенесет ум читателя к сказанному мной уже прежде относительно иудействующей секты Эльксаитов (Элькасаитов), принимавшей в принципе, что во время гонений можно было внешне отрекаться от Христа, не отрекаясь от Него сердцем; и все же, это отречение относилось к низшему Христу, человеку Иисусу, но никак не к небесному Христу. Заметим хорошо это различие (см St Epiph., Haeres., 29, с. 1; Matter, второе издание, t. 3, p. 21).

(278) Катары рассматривали Иисуса Христа как самого возвышенного из ангелов доброго Бога. Согласно этим сектантам, Иисус Христос не воплощался, поскольку осквернил бы свое божественное естество: его образ, рождение, чудеса и смерть, считали они, являлись только видимостью (Mignet, Journal des savants, avril 1852).

(279) В первой части Монографии я достаточно приводил примеров доктрины высшего Бога у тамплиеров; здесь я добавлю только следующий факт: посвятитель брата Иоанна де Шуна (Jehan de Chounes), спросил его, верует ли он в Того, Чье изображение было на кресте; последний ответил, что “да”. “Не верьте в Него, — продолжил посвятитель, — ибо это лишь лжепророк; верьте только в Бога на небесах, и в знак презрения к этому другому плюньте на крест” (Doc. in., t. 2, р. 384).

(280) Эта замечательная фраза была произнесена во время принятия братьев Стефана д’Эпэйи и Петра де Шатийона (ad Sequanam): “Cum testis refrageretur, dictus receptor dixit ei quod abnegaret secure, quia capellanus praedictus poterit eum absolvere” (id., t. 2, p. 266). Посвятитель говорит профессу: “Действуй смело, потому что ничего не остается” — “Facietatis audacter, quia nihil de hoc constat” (id., t. 2, p. 152).

(281) Doc. in., t. 1, p. 398; Id., ib, p. 411.

(282) Id, 1.1, p. 398.

(283) Брат Яков де Труа говорит, что во время проведения капитулов в парижском Тампле им показывали к середине ночи некую голову, которой они оказывали глубокое почтение. Тот же рыцарь с тех пор как он в ордене слышал разговор, что брат Рудольф имел частного демона, благодаря советам которого стал одновременно мудрым и богатым (Doc. in, 1.1, p. 257). Чтобы не повторяться, я ограничусь здесь напоминанием читателю, что в начале монографии я посвятил целую главу свидетельствам существования идола или бородатой головы, и было видно, что все свидетельские показания братьев, чье посвящение имело место на великих капитулах ордена, указывают на бородатый идол ужасающего вида.