Загадки римской генеалогии Рюриковичей - [42]

их нравов, ибо ради грабежа рыщут по лесам и горам, какие только ни существуют между певкинами и феннами. Однако их скорее можно причислить к германцам, потому что они сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими, и притом с большой быстротой; все это отмежевывает их от сарматов, проводящих всю жизнь в повозке и на коне»^{231}. Как видим, данные языка принимаются в расчет лишь в отношении территориально наиболее близких к римлянам певкинов; что касается двух других племен, то здесь вопрос решается по критерию домостроительства и противопоставления пеших и конных. Более того, римский автор в другом месте своего сочинения отмечает недавнее появление самого этого названия: «Что касается германцев, то я склонен считать их исконными жителями этой страны, лишь в самой ничтожной мере смешавшимися с прибывшими к ним другими народами и теми переселенцами, которым они оказали гостеприимство… Напротив, слово Германия — новое и недавно вошедшее в обиход, ибо те, кто первыми переправились через Рейн и прогнали галлов, ныне известные под именем тунгров, тогда прозывались германцами. Таким образом, наименование племени постепенно возобладало и распространилось на весь народ; вначале все из страха обозначали его по имени победителей, а затем, после того как это название укоренилось, он и сам стал называть себя германцами»^{232}.

Из этого весьма примечательного свидетельства мы видим, что название одного племени постепенно распространилось на другие племена, среди которых были небольшие вкрапления других переселившихся туда народов. Какие это были народы, Тацит не говорит, однако они вполне могли быть неродственны основной массе населения по крови и языку. Поскольку кельты, иллирийцы и сарматы были знакомы античным авторам, то римский историк вряд ли имел их в виду, поскольку в противном случае он мог бы конкретизировать свое утверждение о других народах, поселившихся в Германии. К числу этих народов также могли относиться славяне, балты и финно-угры. Теоретически речь могла идти о любом из этих народов, однако в последних двух случаях против этого предположения говорит их большая по сравнению со славянами территориальная отдаленность от германцев. Следует вспомнить и высказанное еще в 20-х годах прошлого столетия мнение Фейста о том, что само понятие Germani у античных авторов было не этническим, а географическим и обозначало племена, обитавшие на правом берегу Нижнего и Среднего Рейна. К мнению о справедливости данного вывода склоняются и современные исследователи^{233}.

Если Тацит честно поделился с читателями своими сомнениями, то другие античные авторы могли без долгих рассуждений по своему усмотрению отнести то или иное племя к той или иной группе варваров. Красноречивым примером этого является Юлий Цезарь. Стяжав себе славу в многолетних войнах с варварами, в своем труде он четко заявил, что к западу от Рейна живут галлы, т.е. кельты, а к востоку от него — германцы, различия между которыми носят существенный характер. Долгое время эта информация безоговорочно воспринималась на веру, пока в XX в. археологи не обнаружили, что на Среднем Рейне и в области Сланцевых гор эта река не образовывала никакой этнической границы, а материальная культура по обоим берегам реки была одинакова.

Специалисты испытали еще большее удивление, когда в ходе лингвистического анализа гидронимов выяснилось, что область между долинами Нижнего Везера и Адлера и далее до Гарца и Северо-Западной Тюрингии до начала I в. до н.э. вообще не была германской, а язык местного населения, судя по топонимике, не может быть отнесен ни к кельтскому, ни к германскому. На основании этих и ряда других фактов А.Л. Монгайт отмечает: «В конечном итоге оказывается, что все выводы германистов основаны на абсолютном и, как сейчас стало ясно, излишнем доверии к античным источникам»^{234}. Если подобные ошибки допускались античными авторами по отношению к относительно близким к Риму племенам, то их вероятность тем более возрастает, когда эти авторы обращались к еще более удаленной варварской периферии Балтийского моря. В связи с этим следует вспомнить совпадение названий целых пятнадцати племен, которые в первые века нашей эры упоминаются в источниках как германские, а спустя примерно пятьсот лет — как славянские. Внимание на это в свое время обращали С.П. Толстов и В.П. Кобычев, однако исчерпывающего объяснения этой загадки до сих пор нет. На основании пыльцевого анализа еще Е. Ланге пришел к выводу, что, за исключением двух случаев, контактов между оставившими свои земли германцами и пришедшими туда славянами не было. С тех пор число свидетельств подобных контактов несколько увеличилось, однако в большинстве случаев, если судить по данным археологии и палеоботаники, они отсутствовали. Соответственно остается признать, что или славяне, даже не проживая длительное время бок о бок с германцами в эпоху Великого переселения народов, впоследствии по непонятным причинам стали перенимать их племенные названия в массовом порядке, или же эти племена изначально были славянскими и ошибочно были отнесены античными авторами к германским. Вопрос этот исключительно сложный, и окончательный ответ на него может быть найден лишь при комплексном анализе данных самых разных наук.