Загадки пучины - [3]

— Не понимаю, как он там оказался? — прервав мои думы, проговорила Нина. Затем посмотрела мне в глаза. — Мы скоро их найдем?

Я не сомневался.

— Самое позднее часа через три. Али не опоздает к завтраку, а Женька лично поздравит тебя с днем рождения.

— Вот вы где? — В дверях стояла Иринка. — Через двадцать минут будем у «Коралла». Карл Янович интересуется, почему ваша механика не работает?

Но не пришлось нам встретиться через двадцать минут с красавцем «Кораллом». Прозвенел вызов с ходовой рубки, и раздался встревоженный голос вахтенного:

— Слева по курсу судно без сигнальных огней! На вызов не отвечает. Включаю прибор ночного видения.

В рамке экрана появился силуэт судна. Это был небольшой двухмачтовик. И шел он действительно без единого огонька.

— Паруса бы ему, и ни дать ни взять «Летучий голландец», — проговорил я, всматриваясь в изображение.

— «Голландец»? Нет… — протянул Карл Янович. — Это «японец». Позвольте! Это… — воскликнул он удивленно. — Это «Хризантема»?! Разрази меня гром, это она, коробка старого плута Ихара Сейдзюро! Но, — Карл Янович снова бросил взгляд на экран, — дело в том, что старина Ихар давно перестал шнырять по морям без огней.

Я припомнил: недавно небольшое судно проходило мимо «Океана», лежавшего в дрейфе на очередной станции, и его капитан, высокий седоватый японец, церемонно приветствовал нас. Это был Ихар Сейдзюро — старый знакомый Карла Яновича.

Наш начальник в молодости охранял границу на Тихом, а Сейдзюро водил разного рода «Мару» к лежбищам котиков…

Хотя на борту «Океана» было мало людей и много умных машин, спуску катера предшествовала традиционная суматоха. Но вот «Океан» сбавил ход, «присел» на опорах подводных крыльев; по левому борту, у самой ватерлинии открылся круглый зев, и из него скользнул на воду катер. Вздымая буруны, катер пронесся наперерез странному судну.

Да, это была «Хризантема». Старый пограничник не ошибся.

— Эге-ей! На «Хризантеме»! — рявкнул в мегафон во всю мощь своих легких штурман Виктор Пархоменко, когда катер подвалил к борту затемненного корабля.

Не получив ответа, Пархоменко одним рывком перебросил свое гибкое тело через невысокий фальшборт, а затем протянул руку спутнику — бортврачу Короткову.

На палубе было темно и тихо. Внизу чуть слышно постукивал дизель. Освещая фонариком дорогу, Пархоменко и Коротков пробрались к ходовой рубке.

— Фу, нечистая сила! — прошептал Пархоменко, открыв дверь. В углу в темноте сверкали два зеленых глаза. Виктор щелкнул выключателем, и рубка осветилась. Навстречу, приветливо мурлыкнув, поднялся пребольшущий кот.

— Ну, «японец», — потрепал Пархоменко трущегося о ногу кота, — веди, показывай свое хозяйство…

Пархоменко и Коротков зажгли сигнальные огни, выключили главный двигатель и, сопровождаемые котом, начали осмотр «Хризантемы». Странное зрелище представляло собою судно: везде порядок, все на месте и нигде ни одного человека. И что удивительно, нигде следов панического бегства: единственная шлюпка на месте, у коек лежали аккуратно сложенные спасательные пояса, в трюме — груз бирманского риса.

Они переходили из одного помещения в другое, и курносое добродушное лицо штурмана мрачнело.

— Чертовщина какая-то! — бормотал он. — Нечистое на посудине дело. Что скажете, док?

Николай Андреевич Коротков, высокий, угловатый, склонив голову набок, бросал вокруг внимательный взгляд и молчал.

В каюте капитана был образцовый порядок. На столе лежала карта с проложенным курсом и раскрытый судовой журнал, рядом поблескивала позолотой авторучка. Запись в журнале велась на английском языке, и штурман прочел последнюю:

«В 13 часов наблюдали необыкновенное явление… По правому борту в трех кабельтовых на море появился почти правильный круг как бы кипящей воды. Его диаметр в несколько раз превосходил длину „Хризантемы“. Явление наблюдалось в течение пяти минут».

Дальше шли цифры — запись координат. Пархоменко дважды повторил их вслух и присвистнул:

— Док, посмотрите! Корабль без команды шпарит полным ходом — чертовщина первая, а это, — он ткнул пальцем в цифры, — вторая! Запись сделана в то время, когда у «Коралла» прервалась связь с «Явой», и были они совсем рядом с ним. Согласитесь, док, что это очень странно.

— Ты прав, — задумчиво ответил Коротков. — Странно.

Они снова поднялись на палубу и, привлеченные жалобным мяуканьем кота, заглянули на камбуз. По сравнению с другими помещениями здесь был невероятный беспорядок. Валялись посуда, пакеты с продуктами, жестяные банки, остро пахло горелым сахаром. Фонарик в руке штурмана дрогнул: из-под кучи картофеля, мешков и банок торчали ноги в деревянных башмаках.

Судя по всему, это был кок — невероятно тощий молодой японец. Он лежал, закрыв ладонями лицо, искаженное гримасой ужаса. Все-таки на судне оказался человек, и Пархоменко сразу повеселел.

— Впервые вижу такого тощего кока. Ну как, доктор?

Коротков наклонился над телом.

— Пока жив.

Уже забрезжил рассвет, а мы все не могли обнаружить батискаф. Мы прошли над глубоководной пропастью, куда спустилась «Ява», — ничего. Потом просмотрели, прослушали, прощупали огромную акваторию — и опять ничего. «Ява» исчезла бесследно. Это было непонятным, непостижимым и давало основания для тревоги.