Загадки Петербурга I. Умышленный город - [112]

Перед бывшей Школой гвардейских подпрапорщиков стоит памятник корнету М. Ю. Лермонтову. Глядя на него, стоит вспомнить не только великого поэта, но и тот давний праздник: разгоряченные лица юнкеров-николаевцев, поединки «Алой и Белой розы» на арене Михайловского манежа… И то подлинное, что скрывалось за игрою: военную доблесть, благодарную память, традиции офицерского товарищества.

Историки любят сравнивать экономические показатели России 1913 года с данными последующих годов. Действительно, цифры 1913-го впечатляют: за несколько десятилетий совершилась подлинная революция в промышленности, в транспорте; страна вошла в число крупнейших мировых экспортеров хлеба и сельскохозяйственных товаров. На те же десятилетия приходится новый расцвет науки, культуры, искусства. Казалось бы, настало время пожинать плоды трудов и уверенно смотреть в будущее.

«У нас нет совсем мечты своей родины, — писал В. В. Розанов. — И на голом месте выросла космополитическая мечтательность… У француза — „chére France“, у англичан — „Старая Англия“, у немцев — „наш старый Фриц“. Только у прошедшего русскую гимназию и университет — „проклятая Россия“. Как же удивляться, что всякий русский с 16 лет пристает к партии „ниспровержения государственного строя“… У нас слово „отечество“ узнается одновременно со словом „проклятие“».

Не в этом ли причина катастрофы, ожидавшей страну и ее столицу?

Словно в зеркале страшной ночи

И беснуется и не хочет

Узнавать себя человек,

А по набережной легендарной

Приближался не календарный —

Настоящий Двадцатый Век.

(А. Ахматова. «Поэма без героя»)

«К автору… приходят тени из тринадцатого года под видом ряженых». Среди теней блистательного петербургского маскарада «драгунский Пьеро», Всеволод Князев — молодой офицер и поэт. Зимой 1913 года он покончил самоубийством из-за любви к актрисе Ольге Глебовой-Судейкиной.

Сколько гибелей шло к поэту,

Глупый мальчик: он выбрал эту, —

Первых он не стерпел обид.

Он не знал, на каком пороге

Он стоит и какой дороги

Перед ним откроется вид…

(А. Ахматова. «Поэма без героя»)

А может быть, возросшее число самоубийств в ту эпоху, особенно среди молодежи, и было предвестием открывавшейся дороги? На долю этого поколения придутся войны (Первая мировая, Гражданская), голод, террор, опять войны. Самоубийства молодежи свидетельствовали о глубоком неблагополучии общества. Много их было в революционных кругах: одни казнили себя за слабость (не решились на террористический акт), другие — «разуверились»; третьи — не вынесли подозрения в предательстве…

Но то же поветрие было в среде молодежи, далекой от политики. Поводы для расчета с жизнью находились самые разные: от любовного разочарования до утраты веры в Бога. Но за всем этим — чувство безысходности, ранняя душевная усталость. Горек и душен был воздух умирающей эпохи. «Собирают мнения писателей о самоубийцах. Если я скажу, что думаю, т. е. что причину можно прочесть в зорях вечерних и утренних, то меня поймут только мои собратья, а также иные из тех, кто уже держит револьвер в руке или затягивает петлю на шее; а „деловые люди“ только лишний раз посмеются; но все-таки я хочу сказать, что самоубийств было бы меньше, если бы люди научились лучше читать небесные знаки», — писал в дневнике Александр Блок в 1912 году.

Небесные знаки явственно предвещали перемены и потрясения. Их видели многие — только «читали» по-разному. На рубеже веков в Петербурге возросло число сект. Появились иоанниты, обожествляющие Иоанна Кронштадтского, братства Охтинской Богородицы, Иоанна Крестителя, чуриковское и другие. В смутные времена люди ищут духовную опору в вере. Но тогда лишь немногие находили ее в церкви; большинство обретало ее вне пределов храма. Петербург охватило увлечение спиритизмом. Люди более глубоких духовных запросов обращались к теософии, антропософии, оккультизму — или сами становились «учителями» — основателями сект, как петербургский поэт-декадент Александр Добролюбов. В воспоминаниях «Дмитрий Мережковский» З. Н. Гиппиус писала, что Добролюбов «свое „декадентство“ прежде всего провел в жизнь…Было известно, что он живет в каких-то черных комнатах, черных одеяниях, что у него много молодых последовательниц (или поклонниц), которым он проповедует, и успешно, самоубийство…

И вдруг… с ним случилось то, что не поймет ни один европеец, но человек русский к подобным делам привык, — Добролюбов „ушел“. Такие „уходы“ — не пропаданье: это лишь погружение в море российское… Декадент Добролюбов нырнул глубоко, выплыл не скоро, и выплыванья его были не часты, кратки. Он являлся босой, в армяке, с такими же своими „учениками“… Что это была за секта — никто путем не знал. Говорили только, что там „все сидят поникши“. И что „учеников“ у Добролюбова очень много».

Александр Добролюбов «прочел» небесные знаки так. Его сестра Мария по-другому: после Смольного института она работала «на голоде» (помощь голодающим крестьянам); во время Русско-японской войны была сестрой милосердия. В 1905 году вступила в организацию эсеров, в 1906-м — покончила жизнь самоубийством, не решившись на террористический акт. Она была невестой Леонида Семенова, по воспоминаниям З. Н. Гиппиус «молодого, очень красивого студента из знатной семьи, и талантливого поэта при том. Он погиб уже при большевиках». Л. Д. Семенов-Тян-Шанский, как и А. М. Добролюбов, «ушел» — проповедовал, толковал Евангелие. Был убит в 1917 году. История этих молодых петербуржцев, их пути и судьбы дают представление об атмосфере эпохи.