Загадки истории. Крымское ханство - [43]

Вторым источником военных традиций Крымского ханства стала Османская империя, которая хотя и не стремилась изменять принципы организации и комплектования татарского войска специально, однако же выступала образцом и источником разного рода новшеств в войске крымских ханов – от огнестрельного оружия до корпуса личной гвардии хана, наподобие янычарского. Кроме того, Турция была одним из важнейших катализаторов воинственности и консерватором милитарной природы организации экономики и политической системы Крымского ханства. С одной стороны, именно османы создавали повышенный спрос на рабов, активизировавший грабительские набеги татар за ясырем на Речь Посполитую и Московское царство. С другой стороны, Турция на постоянной основе привлекала войско крымского хана к участию в военных действиях против врагов падишаха как на европейском театре боевых действий – против поляков, русских, венгров, австрияков, венецианцев и других, так и в Азии – прежде всего против Ирана.

Видимо, правы те исследователи, которые винят Османскую империю в том, что именно ее сюзеренитет над Крымским ханством закрепил его преимущественно милитарный характер и во многом препятствовал модернизации татарского государства. Действительно, по словам польского историка Матея Стрыйковского, «турок держал Крымскую орду на страже, как охотник держит в своих руках на страже свору борзых». Османы активно использовали крымцев для давления на Литву, Польшу и Московию, последовательно поощряли, инспирировали и инициировали военные походы татар на северных соседей, за широкую полосу необитаемых степей Дикого поля. Как образно заметил исследователь Василий Смирнов, «турки в своих видах старались создать из крымцев поголовную разбойничью кавалерию, всякую минуту готовую идти куда угодно в набег. Постоянно давая такое занятие крымскому населению, турки уничтожили в нем стремление к мирной, трудовой жизни, приучив жить за счет добычи, награбленной во время набегов по турецкой надобности».

Если один из наиболее известных историков Крымского ханства и был в чем-то несколько излишне категоричен, так это в том, что приписывал османам прививку крымским татарам тех качеств, которые и так наличествовали у них в избытке и без какого-либо турецкого вмешательства, будучи унаследованными от Золотой Орды. Блистательной Порте достаточно было лишь почаще смазывать кровью врагов и без того уже острую, пришедшую из евразийских степей татарскую саблю, которая и без какого-либо внешнего вмешательства всегда была готовой к бою и походу. Другое дело, что вряд ли крымские татары смогли бы столь долго придерживаться своих воинственных традиций, если бы не внешний спрос на их услуги – как экономический, так и политический. Его-то как раз и обеспечивала с завидным постоянством Турция. Так, по крайней мере, было до XVIII в., когда сама Османская империя оказалась связана и ослаблена системой международных договоров, с которыми вынуждена была считаться, отказываясь от своей традиционной воинственности. Изменения внешней политики турок отразились и на Крымском ханстве, которое из эффективного орудия войны превращалось для турок в обузу на внешнеполитической арене, поскольку становилось причиной конфликтов Турции с соседями из-за набегов воинственных подданных хана во время официально заключенного мира.

Первые два столетия существования Крымского ханства прошли в непрерывных военных походах и грабительских набегах, которые порой было трудно отличить один от другого, особенно непосредственным рядовым участникам и их жертвам. Из года в год крымцы, которых привлекали к участию в боевых действиях турки-османы либо подстрекали их к этому, частенько воевали и по собственной инициативе. При этом долгое время – вплоть до конца XVII в. – они вели боевые действия вполне в соответствии с известной доктриной высшего советского партийного руководства накануне Второй мировой войны – «малой кровью и на чужой территории». Все войны крымских ханов этого времени, причем даже совместные с турками походы против Ирана или европейских государств на Балканах, были завоевательными, однако не в смысле стремления присоединить к территории полуострова какие-то новые земли, а в плане завоевания разного рода материальных и не менее значимых символических трофеев. Захваченные рабы и материальные ресурсы высоко ценились, однако не в меньшей, а то и в большей степени ценилось доблестное участие в битве, возможность быть отмеченным за свою отвагу кем-то из военачальников или даже самим ханом, в конце концов – побахвалиться рассказом о своем героизме в кругу друзей и знакомых или даже услышать рассказы о собственном героизме от совершенно незнакомых людей. Статус доблестного воина был даже в чем-то значимее материального богатства, которое такие люди ценили меньше, ведь оно приходило и уходило и новые трофеи могли принести лишь верный конь, острая сабля, закадычные побратимы да чистое поле.

Воевать же с целью захвата территории для сбора дани с подконтрольного населения для крымцев не было никакого экономического либо политического смысла. Гораздо выгоднее было нападать на оседлое население соседних государств – прежде всего Речи Посполитой и Московского царства – и грабить его. В этом плане Крымское ханство ничем не отличалось от других кочевых государств, которые были абсолютно не заинтересованы в захвате территорий. Изымать же ресурсы у соседнего оседлого населения орда могла двумя путями – либо взимая с него дань, либо грабя. Поскольку силы Крымского ханства были меньшими, чем у Улуса Джучи времен его расцвета, а у Московского царства и Речи Посполитой даже по отдельности значительно большими, нежели у государств Руси эпохи раздробленности, то принудить их ни одновременно, ни по отдельности к систематической выплате дани было для крымцев уже невозможно. Зато можно было достаточно долго играть на противоречиях между этими двумя соперничавшими между собой за контроль над землями Руси государственными образованиями, оказываясь в ситуации третьего, получающего выгоду, и понемногу, но стабильно, а нередко и весьма существенно грабить каждое из них. Затраты на ведение боевых действий при этом практически всегда были гораздо меньшими, чем получаемая добыча, что позволяло вести такого рода захватнические войны сколь угодно часто.