Загадки истории. Крымское ханство - [120]

Затем состоялись личные переговоры Сефера Гази-аги и канцлера Ежи Оссолинского, о которых Хаджи Мехмед Сенаи писал следующее: «… этот проклятый канцлер был известным и опытным и проницательным гяуром, мастером говорить и вести переговоры – и он, ударив челом, как полагается по законам и обычаям, задал вопрос: “Чего желает от нас Ваша честь?” – и стал ждать ответа… Сефер Гази-ага, немного подумав, ответил: “Вы спрашиваете о наших желаниях, прося мира. Первое наше условие – пусть все победоносное исламское войско – а их приблизительно дважды по сто тысяч героев – достигнут желаемого взятием из вашей страны ясыря и военной добычи. Второе – на карманные расходы сахибкирану времени доставите два раза по сто тысяч курушей с тем, чтобы все это было в звонкой монете или же в реалах. В третьих – о запорожских казаках, попросивших у нас помощи, – ныне все они подданные нашего сахибкирана – сорока тысяч казакам, согласно их желаний будете безупречно платить жалованье и отныне не будете даже косо смотреть на крепости и села и районы, принадлежащие запорожским казакам, да так, что если пожалуется хоть один из них – это будет означать нарушение вами договора и вы будете наказаны. А после того как примете эти три условия, будете без недостачи и без убавления ежегодно и своевременно доставлять джизье, которую вы с древних времен платили порогу государства гнезда Чингизова, и с сегодняшнего дня будете воздерживаться от действий, противоречащих договору и обету; а если же эти предложения не примете – не будет пощады вашим душам. Перед вами выбор: ваши души или ваши деньги и имущество. Насколько мне известно – условие откупиться деньгами и имуществом есть условие легкое: они ведь не дороже самой жизни. Отныне, если у вас на глазах быстроногие татары будут брать в плен ваших людей и ваших жен и детей, грабить и расхищать вашу страну, сжигая и разрушая все вокруг, а вы окажете сопротивление хоть одному татарину – это будет означать сопротивление всем и мир будет нарушен. До сих пор запорожские казаки были вашими подданными – но отныне боевой и властвующей силой будут они, а вы станете их подчиненными и подданными. Помимо того, что вы будете платить жалованье сорока тысячам реестровых казаков, много раз по сорок тысяч ваших людей должны служить родственникам и родичам этих сорока тысяч казаков – такой должна быть над вами их власть. Если ныне ваш король и ваши гетманы с удивительной спесью владеют целыми областями, пребывая в роли власть имущих, то отныне господами должны стать ваши подданные, а вы должны подчиниться им. Эти два условия не распространяются на честных и благородных людей. Сегодня ты свободен. Иди к своему господину королю и объясни ему положение дел, а завтра утром придешь с ответом сам”».

Как видим, распространенное в украинской популярной и учебной литературе упрощенное представление о предательстве под Зборовом крымскими татарами и их ханом Ислямом Гераем интересов украинских казаков и гетмана Богдана Хмельницкого не соответствует действительности. Сефер Гази-ага выдвинул условия, учитывавшее интересы казаков и существенно ущемлявшие поляков. И когда мы оцениваем заключенный в итоге достаточно выгодный для казаков Зборовский договор, следует учитывать вклад в создание условий для его заключения со стороны крымских татар как в военном, так и в дипломатическом плане. С другой стороны, оценивая польско-украинское соглашение, заключенное под Зборовом, и порой недоумевая, почему оно казалось полякам столь неприемлемо тяжким, не следует также забывать, что оно оценивалось польским обществом в связке с татарско-польским договором, как единое и во многом унизительное для гоноровых шляхтичей целое.

Когда Оссолинский, продолжает Хаджи Мехмед Сенаи, вернувшись в польский лагерь «к своему королю, рассказал ему без упущений все, что видел и слышал, и все главари безродных гяуров, собаки, которым уготовлено адское пламя, собрались вместе и услышав из уст канцлера о (выдвинутых) условиях воскликнули: “О горе! Какой позор!”, а все войско ахало и охало. А затем говоря друг другу: “Что ж – нам не повезло. Но жизнь одна. Наши желания и труды оказались тщетными, а страна уже давно погибла. Пусть хоть наш король не попадает в плен… Надо согласиться с их условиями. Сейчас не время упорствовать”, – на этом они пришли в тот вечер к общему мнению.

Утром, в среду, этот канцлер и министры, и другие государственные люди, отделившись от ляшского войска, попросили, чтоб пришел Сефер Гази-ага. Тогда с этой стороны вышли государственные люди и установили меж двух войск шатры и палатки и министры злонравного короля сдали наличными тридцать тысяч курушей из двухсот тысяч, а на доплату остального попросили срок – пока король вернется в свою столицу – и в качестве заложника оставили зятя этого канцлера – великого в своей надменности владетеля большой области…»

Что касалось условий, выдвинутых Сефер Гази-агой, то поляки ответили следующее: «Все эти условия мы принимаем. Пусть исламское войско грабит все наши области и берет ясырь; если даже уведут наших людей и наше добро и имущество, мы жаловаться не будем. Если увидим татар, то пройдем мимо, будто никого не видим, и сколько в стране ляхов и в стране русского племени имеется пленных татар – снимем со всех оковы и освободим во здравие счастливого и степенного и славного сахибкирана времени, славного хазрета хана. Теперь мы их свободные тарханы и покорные подданные, от всей души готовые принести покорность, а запорожские казаки пусть будут как бы их (то есть татар) подданными. Будем платить жалованье казакам без убавления и не вступим на земли, принадлежащие им».