Загадки истории. Крымское ханство - [116]

Впрочем, простой народ, почувствовав вкус победы, не особо беспокоил себя юридическим закреплением побед над поляками и был вполне удовлетворен открывшимися на практике возможностями. Уверовав в собственную силу, казаки, крестьяне и мещане начали реализовывать свои давние желания освободиться от зависимости и отомстить угнетателям, выплеснув на них накопившуюся за долгие десятилетия концентрированную ненависть в виде волны погромов и убийств, накрывшей Левобережную и Правобережную Украину. Очень быстро, в считаные недели, представители польской власти, шляхта, ксендзы, евреи были истреблены либо, если им повезло, успели бежать в Польшу. Шляхтич Иоахим Ерлич писал: «Только лишь шляхта, киевские обыватели узнали о разгроме гетманов и коронного войска, сразу, в тот же час, начали укладываться на возы с женами и детьми, оставляя хозяйство и все, кто что мог, едва ли не с душами своими, покинув свои оборонные замочки по городкам и селам и укрепленные дворы».

Хуже всего пришлось евреям, ненависть к которым была замешана на социально-экономической основе – они часто были непосредственными угнетателями украинского крестьянства, арендаторами и управляющими фольварков, а также шинкарями и корчмарями. Усиливалась нелюбовь как к евреям, так и к полякам религиозными, культурными и ментальными факторами. Так называемая «Летопись Самовидца» так описывает трагические события лета 1648 г., происходившие после Корсунской битвы: «Где колвек знайшлася шляхта, слуги замковіє, жиды и уряды міскіе – усе забияли, не щадячи ані жон і дітей их, маетности грабовали, костели палили, обваліовали, ксіондзов забияли, двори зась и замки шляхецкіе и двори жидовскіе пустошили, не зоставаючи жадного цілого. Рідкій в той кріві на тот час рук своих не умочил и того грабленія тих добр не чинил».

Поляки не оставались в накладе и не уступали повстанцам в жестокости, а то и превосходили их, щедро поливая кровью зерна ненависти, и так уже упавшие на благодатную удобренную многолетними страданиями народа почву. Принявший католичество и польскую культуру потомок русско-литовского рода Вишневецких, богатейший магнат края князь Иеремия (Ярема) Вишневецкий (1612–1651 гг.), которого Львовская летопись называет «из руского поколения лях», и его войско, отступая в польские земли, оставляло за собой выжженную землю и сожженные украинские села с непогребенными телами мужчин, женщин, стариков и детей. И если в Польше рукоплескали «подвигам» Вишневецкого, то украинцы после такой неимоверной жестокости лишь озлоблялись еще сильнее и клялись биться с католиками-ляхами (так называли поляков) безо всякой пощады насмерть.

После корсунской победы 18 мая 1648 г. Хмельницкий послал в Стамбул полковника Филона Джеджалия с предложением союза и просьбой запретить татарам набеги на Украину. Послы были поначалу приняты не очень гостеприимно, визирь заявил им: «Вы изменили своим панам и своей вере – измените и нам». Они же ответили: «Мы у ляхов терпели неволю более, нежели у вас пленники на галерах. Просим только дать нам татар, а мы будем давать вам пленников, сколько потребуете, а против каждого из ваших неприятелей посылать 10 тысяч войска; в залог же мы отдадим вам Каменец». Эти обещания склонили турок согласиться на предложение Хмельницкого, и они отправили ответное посольство с Осман-агой, которое привезло в Чигирин саблю, гетманскую булаву, знамя с изображением луны и грамоту, в которой Хмельницкий титуловался князем Украины. Посольство сообщало также, что Османская империя уже послала крымскому хану и паше Силистрии приказ помогать казакам деньгами и войском.

С точки зрения крымского хана, эти действия Хмельницкого по отношению к Высокой Порте были крайне выгодны, поскольку закрепляли его союз с казаками, ведь отныне они подчинялись одному сюзерену и получали от него соизволение совместно воевать с поляками. В то же время сближение казаков с Турцией было на руку крымскому хану и в том плане, что отдаляло Хмельницкого от Москвы. Это последнее обстоятельство позволяло Исляму Гераю по желанию безнаказанно грабить московские земли.

Поляки тем временем собирались с силами. К селу Чолганский Камень на Волыни с конца июня 1648 г. начало стягиваться новое войско. Командование им было поручено троим магнатам-«региментариям»: изнеженному ленивому сибариту Владиславу-Доминику Заславскому, склонному скорее к кабинетным ученым занятиям, чем к военному делу; образованному латинисту Миколаю Остророгу и молодому и неопытному девятнадцатилетнему Александру Конецпольскому. «Глупые ляхи, – шутили казаки по поводу польских полководцев, – послали перину, латыну (латинский язык) и дытыну (ребенка)». Тем не менее, несмотря на отсутствие в польском войске авторитетных военачальников, само оно представляло собой грозную силу. В него вошли 32 тысячи шляхтичей, 8 тысяч немецких наемников и несколько десятков тысяч вооруженных слуг. Общее число воинов польской армии превышало 60 тысяч человек. Войско было хорошо вооружено, имело 100 полевых орудий с опытными пушкарями и обслугой. Слабостью его, как мы уже знаем, было отсутствие опытного и авторитетного главнокомандующего – оба польских гетмана находились в татарском плену. В таких условиях командиры среднего и младшего звена погрязали в собственных амбициях, не выполняли приказы и разлагали дисциплину. Как отмечал князь Заславский, каждый рядовой воин хочет быть ротмистром, ротмистр – полковником, а полковник – гетманом. Эта дезорганизация и отсутствие профессионального командования еще сыграют впоследствии губительную роль.