Загадки истории. Империя Габсбургов - [110]

На двадцать седьмое января был назначен бал у германского посла, куда традиционно приглашались члены императорской фамилии и высшая венская знать. Мэри и графиня Лариш совершили невозможное — добыли приглашение для баронессы фон Вечера с дочерьми. На бал Мария приехала в белом наряде, словно невеста, и была хороша как никогда, ее глаза горели и казались еще больше.

Для Рудольфа явление возлюбленной на балу оказалось полной неожиданностью. Его близкий друг граф Хойос фон Шпитценштайн подошел к Марии и шепотом посоветовал ей удалиться. Глаза Мэри наполнились слезами, краска бросилась в лицо. Граф, опасаясь истерики, поспешно отошел. Кронпринц весь вечер не отходил от жены и старался быть милым и внимательным. Но Стефания не оценила его стараний и сидела, поджав губы. Уезжая с бала, Рудольф напомнил графу Хойосу о приглашении на охоту в замок Майерлинг послезавтра. Такое же приглашение получил принц Кобургский. Действительно ли Рудольфу пришла охота подстрелить очередного оленя или это был лишь повод, чтобы провести день с Марией в охотничьем замке? А может быть, уже был начертан иной, более трагический план?

Понимая, что его ждет очередной скандал, Рудольф не поехал во дворец, а переночевал у Мицци и только под утро вернулся к себе. На другой день была назначена охота, а вечером торжественный ужин во дворце. Но кронпринц уже знал, что они пройдут без него.

В понедельник, двадцать восьмого января Мария Вечера села в экипаж и выехала в Майерлинг, что в тридцати километрах от Вены. Рудольф выехал немного позже в другом экипаже. За ним в неприметной карете следовал агент тайной полиции. За городской заставой кронпринц выпрыгнул из кареты на ходу, экипаж развернулся и поехал обратно в Вену, агент за ним. А Рудольф в условленном месте пересел в экипаж с Марией. В Майерлинге их встретил лакей Лошек. Влюбленные поужинали и рано отправились в спальню. С той поры Мария не выходила из покоев кронпринца. Утром приехали принц Кобургский и граф Хойос.

Рудольф сказал им, что простудился, но, возможно, присоединится к ним завтра. Одновременно Рудольф послал Лошека на станцию дать телеграмму во дворец: кронпринц извинялся, что из-за простуды не сможет приехать на ужин. Граф Хойос с егерем отправились в лес готовить завтрашнюю охоту. Гости и хозяин вновь встретились за обедом. Рудольф ел мало, выпил лишь бокал местного вина. После ужина Рудольф напомнил, что завтра рано вставать, и все разбрелись по разным концам замка. Вечером Лошек принес ужин в покои кронпринца. Рудольф позвал Братфиша, угостил вином и попросил исполнить венгерские мелодии. Когда кучер насвистывал «Птичку», Мария улыбалась и хлопала в ладоши, а когда завел «Журавли улетают», девушка смахнула слезу.

Наступила ночь тридцатого января. Рудольф и Мария остались одни. За окном разыгралась непогода. Прощальные письма Марии были уже написаны. «Дорогая мама, прости мне то, что я делаю. Я не могу противиться любви. Хочу быть с ним на Алландском кладбище. Я буду счастливее в смерти, чем в жизни». Сестре она писала так: «Мы оба уходим в таинственный мир. Думай иногда обо мне. Будь счастлива, выходи замуж не иначе как по любви… Не плачь, я счастлива. Помнишь линию жизни на моей руке? Каждый год 13 января приноси цветы на мою могилу». Мария легла в постель, улыбнулась Рудольфу и закрыла глаза. Кронпринц помнил ее просьбу: она не хотела выглядеть страшной на смертном одре. Он приставил револьвер к ее виску и нажал курок. Это был, возможно, лучший выстрел в его жизни — лицо оставалось чистым, кровь окрасила только подушку.

Потом сел к столу и закончил письма. «Милая Стефания! — писал он жене. — Ты избавишься от моего присутствия. Будь добра к нашему несчастному ребенку, ведь это единственное, что останется после меня… Я спокойно иду навстречу смерти, которая единственная может сохранить моё доброе имя». Он написал также теплое письмо матери и ни слова отцу. Затем встал, спустился в лакейскую и растолкал спящего Лошека. Кронпринц велел разбудить его в шесть утра. Вернувшись в спальню, Рудольф заперся на ключ. Придвинул столик к постели и поставил на него зеркало. Лег рядом с Марией и, глядя на свое отражение, приставил дуло к виску. О том, как он будет выглядеть после смерти, он не заботился, действовал наверняка. Выстрел был убийственно точен — пуля снесла верхнюю часть черепа. В шесть утра Лошек постучал в дверь, ответа не было.

Побежал за Братфишем, потом позвали графа Хойоса и принца Кобургского. Взломать тяжелую дубовую дверь было невозможно, лакей прорубил отверстие топором. Ужасная картина предстала их глазам.

Граф Хойос помчался к железной дороге, встал на рельсах и остановил поезд, идущий в Вену. Через два часа граф был уже в Хофбурге. Некоторое время «особы, приближенные к императору», метались в замешательстве: кому доложить и как? Наконец сообщили императрице. Сиси была безутешна, она винила во всем дурную баварскую кровь. Сиси вызвала любовницу мужа Катарину Шратт, и обе заплаканные женщины вошли в кабинет Франца Иосифа. О реакции императора говорили разное; одни утверждали, что он рыдал, как дитя; другие передавали его первую фразу: «Мой сын умер, как портной… Всё еще хуже, чем правда». Некоторое время выбирали официальную версию кончины кронпринца: случайный выстрел на охоте, кровоизлияние в мозг; наконец, было официально объявлено, что кронпринц «в минуту душевного помрачения покончил с собой».