Загадки и трагедии Арктики - [7]

На мгновение нам становится стыдно, но лишь на мгновение — жизнь быстротечна, в ней масса интересного, сиюминутного, кажущегося нам архиважным, и мы успокаиваемся, успокаиваем заодно и собственную совесть, чтобы тотчас же забыть эти забрезжившие как бы в тумане имена. А ведь они принадлежат участникам одной из самых ярких экспедиций в истории не только Крайнего Севера, но и всей России — Великой Северной экспедиции 1733—1743 гг.

«Если сравнить Россию со зданием, нельзя не признать, что фасад его выходит на Северный Ледовитый океан. Если бы Ледовитый океан был открыт для плавания, то это дало бы весьма важные выгоды» — гак писал в начале нашего столетия ученый и флотоводец, кораблестроитель и воин, адмирал Степан Осипович Макаров. Арктический фасад России с давних времен волновал воображение лучших умов государства, среди " которых были и Михаил Васильевич Ломоносов, и Петр I. Именно этот император задумал невиданное предприятие, во главе которого поставил датчанина на российской службе Витуса Ивановича Беринга. Руководимая Берингом Первая Камчатская экспедиция стала прологом ко Второй Камчатской, получившей впоследствии название Великой Северной.

Ее участникам предстояло за несколько лет пройти вдоль всего полярного «фасада» и нанести на карту побережье Ледовитого океана от устья Северной Двины на Белом море до устья Анадыря на Беринговом (последнее название, кстати, закрепилось лишь в 1818 г., до того море именовалось Анадырским, Камчатским либо Бобровым). К грандиозному по протяженности «фасаду» добавлялись еще исследования восточного «торца» российского здания — многочисленных островов в северной части Тихого океана, берегов Камчатки, Северной Америки и других земель на, совершенно таинственном в ту пору Дальнем Востоке. Экспедиция была призвана как бы связать воедино все звенья исполинской цепи — Северного морского пути, суммировать знания о природе и населении северного и восточного побережья Евразии, по крупицам и ценой великих жертв добытые усилиями поколений русских первопроходцев, начиная с поморов.

В состав экспедиции входили отряды, действовавшие по нескольку лет подряд каждый на своем (немалом!) участке: между Северной Двиной и Обью, между Обью и Енисеем, Енисеем и Хатангой, Хатангой и Леной, Леной и Колымой, а также к востоку от Колымы — до Берингова пролива, тихоокеанских островов и Камчатки. Морские отряды имели в своем распоряжении небольшие, метров в двадцать длиной, парусно-весельные суда с командой в тридцать-сорок человек. Помимо такого «корабля науки», каждый отряд располагал ялботами — обычными гребными шлюпками, оснащенными парусом. На суше использовали собачьи и оленьи упряжки.

Ровно десять лет продолжалась та Великая и... мало кому известная экспедиция, С первых же ее шагов она

оказалась укрыта плотным покровом секретности, который не был снят даже спустя многие десятилетия. Экспедиция была военной, и это диктовало особый «режим» ее проведения. Современники ничего не знали о том, что где-то далеко-далеко, в таинственной ледяной Арктике, в которой до того удавалось побывать лишь считанным людям, сейчас, в 30-е гг. XVIII столетия, двигаются по морям и рекам, по островам, по бескрайним прибрежным тундрам специально подобранные отряды, призванные изучать и наносить на карту эти территории.

Времена стояли суровые, людей, задумавших Вторую Камчатскую экспедицию, уже не было: Петр умер, его сподвижники оказались не у дел, над страной властвовали Анна Иоанновна и ее зловещий «Берия» — временщик Бирон... За малейшие провинности людей подвергали жестоким пыткам и наказаниям. Одного из офицеров Великой Северной, лейтенанта Дмитрия Овцына, например, ждала за доблесть и самоотверженность (три года пробивался он со своим отрядом сквозь непреодолимые льды Карского моря из устья Оби к устью Енисея) царская «милость» — арест и разжалование в матросы за «дружеское обхождение» с опальным князем И. А. Долгоруким, казненным в 1739 г.

Тайная канцелярия не дремала даже в Арктике, стране с беспросветной полярной ночью! Разговор о деятельности карательных органов на Крайнем Севере нам еще предстоит, однако уже сейчас нелишне заметить, что любая самодержавная власть никогда не спускала недреманного ока с арктических исследователей, в том числе и с тех, кого она же загоняла в эти гибельные, не приспособленные для нормальной человеческой жизни, места.

Когда же экспедиция завершилась, словно какие-то дьявольские силы начали преследовать ее. Бесследно исчезли важнейшие результаты наблюдений, так называемые шканечные журналы, т. е. ведшиеся на кораблях подробные почасовые записи. Уцелели только копии, а сами журналы, как полагают, погибли в 1787 г. в огне пожара Тобольского архива. Некоторые особо бдительные историки высказывали предположение, что документы были выкрадены из архива иноземцами, охотившимися за полярными секретами. То же самое относится и к картам: в Адмиралтейств-коллегии сохранились лишь копии и дубликаты экспедиционных карт, подлинники же сгорели в Тобольске.

Так или иначе, мы знаем об экспедиции куда меньше того, что она заслуживает. Именно поэтому необходимо упомянуть исследователей, посвятивших Великой Северной капитальные труды, и первым назвать Ал.П. Соколова, выпустившего в 1851 г. в Санкт-Петербурге капитальную монографию объемом в двести семьдесят одну страницу, рассказывающую о людях и свершениях тех дней. Несколько книг и брошюр написано советскими авторами, среди которых есть и специалисты (гидрографы, картографы, историки), и энтузиасты-любители, краеведы, дотошно разыскивающие в местных архивах сведения о своих земляках-первопроходцах.