«Загадка женственности»['The Feminine Mystique'] - [50]

Этот случай не единичен. Студентка университета одного из южных штатов откровенно сказала: «С детских лет я мечтала о науке. Мне хотелось заниматься бактериологией и онкологией. Теперь я изучаю экономику Соединенных Штатов. Поняла, что ничем по-настоящему серьезным заниматься не имеет смысла. Иначе можно превратиться в фанатичку. Первые два года я не выходила из лаборатории. Мне там нравилось буквально все. Но сколько же возможностей я упустила! Девушки шли купаться, а я корпела над своим» мензурками и пробирками. В лаборатории я была единственной девушкой — шестьдесят парней и я! Мне было скучно с девушками, которые ничего не смыслили в науке. Экономика мне малоинтересна, но я сделала этот выбор, чтобы влиться в общество нормальных людей. Поняла, чти нельзя быть такой серьезной. Кончу учебу, вернусь домой и буду работать в универмаге, пока не выйду замуж».

Странно не то, что девушки сопротивляются вовлечения их в интеллектуальную жизнь, а то, что их оборона воспринимается педагогами как издержки «студенческой культуры». Единственный урок, накрепко усвоенный каждой студенткой, поступившей учиться в период с 1945 по 1960 год и пожелавшей остаться нормальной, счастливой, женствен! ной, благополучной в семейной и сексуальной жизни, заключался в том, чтобы научиться не проявлять серьезного интереса к чему-либо, кроме замужества и рождения детей. Этот урок был частью преподнесен ей дома, частью — подругах в колледже, но более всего она усвоила его благодаря тем, кто по долгу службы призван развивать в студенчестве критическое мышление, — профессорам.

За последние пятнадцать лет в мире высшего образования произошло невидимое на первый взгляд изменение: оно приобрело ориентацию на пол. Мистификация женственности привела к тому, что директора некоторых колледжей стали заботиться больше о том, чтобы их студентки сохранили в будущем способность к переживанию сексуального оргазма, чем об их умении воспользоваться получаемыми знаниями. Фактически ведущие педагоги в женских колледжах постарались защитить своих подопечных от соблазна использовать свой творческий потенциал и в этих целях стали прибегать к таким методам обучения, благодаря которым интеллект не приобретал чересчур творческого и излишне критического характера. Таким образом, высшее образование внесло свой вклад в процесс, в ходе которого американки воспитывались в соответствии со своей биологической функцией и без всякой оглядки на их индивидуальные задатки. Девушки, поступившие в колледж, едва ли могли избежать курсов по теории Фрейда и антропологии Маргарет Мид или изучения книги «Брак и семья» с заложенной в ней функционалистской идеей «как играть роль женщины».

Новая педагогика, ориентированная на половую принадлежность, не ограничивалась рамками какого-то специфического факультета или отделения. Эта ориентация пронизала псе общественные науки; более того, она стала частью самого образования. Начитавшись Фрейда и Маргарет Мид, директора колледжей и преподаватели специальных дисциплин ополчились против утвердившейся политики не просто совместного обучения, но и вообще одинакового образования для юношей и девушек. Фрейдисты и функционалисты обвиняли высшую школу в том, что она дефеминизировала американок, обрекая их в роли домохозяек и матерей на фрустрацию, на безбрачие в случае выбора деловой карьеры и вообще на жизнь без оргазма. Это было довольно суровое обвинение; многие преподаватели без звука признали свой тяжкий грех и влились в русло образования, ориентированного на пол. Раздалось, конечно, несколько одиноких отчаянных протестов, вырвавшихся из уст старомодных педагогов, которые не желали расставаться с верой в то, что развитие интеллекта поважнее самочувствия в постели, но им все равно пора было в отставку, и вскоре их заменили более молодыми и прогрессивно мыслящими преподавателями, л тем, что остались, предоставили читать такие курсы, посредством которых они не смогли испортить общей борозды.

Итак, созрели все условия для внедрения новейшего подхода к образованию — ориентированного на пол и акцентированного на адаптации к семейной жизни. Прежняя цель образования — развитие умственных способностей с помощью научных дисциплин — впала в немилость. Педагогический колледж в Колумбийском университете естественным образом стал испытательной площадкой функционализма. По мере того как психология, антропология и социология пропитали новейшим духом всю университетскую атмосферу, идея воспитания женственности овладела твердыней женского образования — университетским комплексом «Лиги плюща», где оно было введено впервые в стране и славилось своими беспримерно высокими стандартами.

Вместо того чтобы открывать перед способными студентками новые горизонты и миры, их начали учить адаптироваться в тесном мирке семейной жизни. Вместо того чтобы искать истину, развеивая предрассудки прошлого, и учить девушек критически мыслить, чтобы сопротивляться укоренению новых ложных идей, ориентированные на половую принадлежность преподаватели угощали их похлебкой из предписаний, сковывающих разум и затемняющих здравый смысл куда эффективнее, чем те блюда, которые предлагались им в давно прошедшие времена. Все это проделывалось совершенно сознательно и в соответствии с теми инструкциями, которые профессора получили из рук ученых-функционалистов. И если отдельный профессор или президент колледжа не разделял всеобщего восторга перед новыми методами преподавания, у него все равно не хватало духу ставить под сомнение компетентность их авторитетнейших разработчиков.