«Загадка женственности»['The Feminine Mystique'] - [22]

Стирая мужчинам белье, убирая их комнаты, прислуживая им за столом, выслушивая их разглагольствования, но оставаясь уважительно молчаливыми на общих собраниях, девушки, обучавшиеся вместе с мужчинами в Оберлине, готовились прежде всего к тому, чтобы стать образованными мамами и надлежащим образом послушно исполнять роль жены.

Внешне Люси Стоун представляла собой женщину небольшого роста, с нежным серебристым голосом, который мог успокоить разбушевавшуюся толпу. При этом она могла осадить грубиянов и одержать верх над мужчинами, угрожавшими ей дубинками, бросавшими молитвенники и яйца ей в голову. А однажды среди зимы они запихнули шланг к ней в окно и стали поливать ее ледяной водой.

Как-то в одном городе пронесся распространенный в то время слух о том, что в город читать лекции приехала большая мужеподобная женщина, которая носит сапоги, курит сигару и ругается как извозчик.

Дамы, которые пришли послушать это чудище, не могли скрыть своего удивления, когда увидели, что Люси Стоун небольшого роста, изящна, одета в черное атласное платье с белым кружевным рюшем вокруг шеи, что она «воплощение женской грации… свежая и светлая, как утро».

Ее речи вызывали такую злобу у рабовладельцев, что «Бостон пост» опубликовала грубое стихотворение, в котором предрекалось, что «раздастся наконец громкий голос трубы», прославляющий мужчину, который «свадебным поцелуем закроет рот Люси Стоун». Люси Стоун поняла, что «замужество для женщины — это состояние рабства». Даже после того, как Генри Блэкуэлл последовал за ней из Цинциннати в Массачусетс (он жаловался, что «она — настоящий локомотив»), дал клятву «не признавать в браке превосходства ни мужчины, ни женщины» и написал ей: «Я встретил Вас у Ниагары, и, сидя у Ваших ног, я смотрел вниз на темную воду со страстным, неразделенным и неудовлетворенным сердечным томлением, которого Вы никогда не узнаете и не поймете», а затем выступил с публичной речью в защиту прав женщин; даже после того, как она призналась, что любит его, и написала ему: «Вы едва ли можете сказать мне что-либо, чего я не знала бы сама о пустоте одинокой жизни», — даже после этого она страдала жуткими головными болями, так как не могла решить, выходить ей за него замуж или нет.

Священник Томас Хигинсон сообщал, что на своей свадьбе «героическая Люси плакала, как простая деревенская невеста». Священник также заметил: «Каждый раз, когда я совершаю свадебный обряд, у меня возникает мысль о несправедливости такого порядка вещей, при котором муж и жена — одно целое, и это целое — муж». И он разослал в газеты соглашение, которое Люси Стоун и Генри Блэкуэлл подписали во время церемонии бракосочетания, дав ритуальные клятвы, которым могли бы подражать другие пары:

«Удостоверяя нашу взаимную любовь публичным вступлением в брак… мы считаем своим долгом заявить, что этот акт не предполагает с нашей стороны одобрения и не требует от нас обещания добровольного подчинения тем действующим брачным законам, которые отказываются признавать жену независимым, здравомыслящим существом, предоставляя в то же время мужу оскорбительное и неестественное право превосходства».

Люси Стоун и ее подруга, хорошенькая ее преподобие Антуанетта Браун (которая позже вышла замуж за брата Генри), Маргарет Фуллер, Ангелина Гримке, Эбби Келли Фостер — все отказались от раннего замужества и фактически не выходили замуж до тех пор, пока в своей борьбе против рабства и за права женщин они не нащупали путь к пониманию себя как личности, что было недоступно их матерям. Некоторые из них, как, например, Сьюзен Энтони и Элизабет Блэкуэлл, вообще не вышли замуж. Люси Стоун сохранила свою девичью фамилию из-за более чем символического страха, что, став женой, она потеряет себя как личность. Понятие, известное в законодательных актах как «защищенная женщина», исключало «само существование или освященную законом жизнь женщины» после замужества. «Для замужней женщины ее новым «я» является ее повелитель, ее компаньон, ее хозяин».

Если правда, что феминистки были «разочарованными женщинами», о чем уже тогда говорили их враги, то было это только потому, что почти все женщины, жившие в тех условиях, имели все основания быть разочарованными. В 1855 году в одной из самых трогательных своих речей Люси Стоун сказала: «С тех пор как я себя помню, я была разочарованной женщиной. Когда вместе с братьями я хотела получить образование и обрести свободу, меня укоряли: «Это не для тебя, это не женское дело…» В образовании, в браке, в религии — повсюду женщину подстерегает разочарование. И я вижу цель своей жизни в том, чтобы обострять это разочарование в сердце каждой женщины до тех пор, пока она не откажется мириться с ним».

Люси Стоун видела, как еще при ее жизни во всех штатах радикально менялись законы, касающиеся жизни женщин: для них были открыты специальные высшие учебные заведения, а также двери двух третей колледжей Соединенных Штатов Америки. Ее муж и ее дочь, Алиса Стоун Блэкуэлл, после смерти Люси Стоун в 1893 году посвятили свои жизни незавершенной борьбе за избирательное право для женщин. К концу своей бурной жизни Люси Стоун вполне могла радоваться тому, что родилась женщиной. Она писала дочери в канун своего семидесятилетия: «Я верю в то, что моя мама видит меня и знает, как я рада, что родилась в то время, когда так нужно было мое участие. Дорогая моя мама! Она прожила трудную жизнь и сожалела, что у нее родилась еще одна девочка, которая должна нести тяжелое бремя женской доли… Но я очень рада, что я родилась».