Загадка серебряной луны - [25]

Далберг застыл в изумлении, когда он в завершении коснулся поля микробатареи, которые питали индикатор аварийной ситуации. Нет напряжения? С помощью тестера, который он нашел в ящике с инструмента, он убедился: батарея сдохла, была полностью разряжена.

Значит все же Веккер не виноват! Буровая машина была передана ему утром с отметкой «в полной готовности» Вестингом!

Далберг свалился в кресло пилота и закрыл глаза.

— Вестинг! Вестинг…! — колотилось у него в голове.

Он познакомился с астрохимиком задолго до совместного назначения в команду «Пацифики». На Фобосе, спутнике Марса. С Фобоса Вестинг руководил некоторыми акциями четвертой американской экспедиции на Марс, и он, Далберг, был западногерманским пилотом курьерской машины ЕВРОКОСМОСА, временно дислоцированным рядом с ним. Они очень часто встречались в это время.

Первая встреча прошла чисто по-деловому. Вестинг, будучи постоянно в поисках способных работников, пригласил его и напрямик объяснил, что ему нужен пилот в его команду.

— Хорошее место.

— Насколько?

Долларовое предложение было действительно заманчивым. Но Далберг ненавидел методы вербовки NASA. Он воспринимал их как симптом той болезни, которой страдал свободный запад. Деньги, деньги — что-либо друге не принималось в расчет. Конкуренция там, где не помогала кооперации. Государственно-монополистическая рыночная экономика вместо строгого системного планирования и контроля. Пока они управляли в другой части Европы, концентрировали силы и постоянно расширяли свои проекты, Запад молчал до смешного упоенный своей свободой, изматывал себя своими собственными «демократическими» принципами и еще был горд этим.

Нет, он, Далберг, не желал поддерживать этот роковой бег рысцой. И уж продажным он не был. Кроме того, его контракт с ЕВРОКОСМОСОМ истекал только через два года. Этого обстоятельства Вестингу было достаточно.

Вестинг лишь улыбнулся.

— Вы недооцениваете наши возможности. Разумеется, NASA возьмет на себя и договорный штраф.

— Не утруждайте себя. Это бесполезно.

На худощавом лице астрохимика появилось выражение скептического удивления. Затем он звучно рассмеялся.

— Вы патриот?

— Германский, — холодно ответил Далберг. И после небольшого промедления добавил: «Западногерманский, разумеется».

Потом они больше не возвращались к этой теме. Вестинг отдал должность пилота молодому австралийцу, но и в дальнейшем относился к Далбергу доброжелательно. Пару раз он подкидывал ему более мелкие, но хорошо оплачиваемые задания, которые не противоречили договорным обязательствам.

И Далберг научился ценить Вестинга. Его особенно впечатлял стиль руководства американца, манера, как он понимал это, мобилизовать и самые последние резервы команды. Он не только выдумал хитроумную систему целевых премий. У него были отличные связи в различных частных печатных и телевизионных агентствах, и если он считал это уместным, появлялись портреты его коллег, вставлялись интервью, отмечались личные достижения, проводился опрос, кто самый популярный астронавт месяца или недели. Он сам при этом оставался на заднем плане.

И на борту «Пацифики» Вестинг не выбивался на передний план, несмотря на то, что он — и в этом Далберг был убежден — обладал гораздо более лучшими качествами руководителя, чем Бронстайн.

Бронстайн ослабил вожжи. Он, Далберг, был достаточно объективен, чтобы признать, что он сам заслужил строгий выговор — по причине совершенного вместе с Веккером нарушения дисциплины в день посадки. Но Бронстайн ни пальцем не пошевелил. Инцидент был исчерпан. Веккер произнес большую речь, и если его поставят на место, то на совсем короткий срок.

Было необходимо, натянуть вожжи. Чувствовал ли Вестинг то же самое? Он…?

Далберг измерил батарейку. Она не могла разрядиться за одну ночь. Должно быть она еще вчера была севшей. Вестинг упустил это?

Во время путешествия к Титану Вестинг принимал участие в различных рутинных проверках функционально и жизненно важных приборов «Пацифики». При этом он ни на волосок не отклонился от установленных алгоритмов. Каждое его движение логично следовало после предыдущего. Он ничего не пропустил, не оставил без внимания.

И буровую машину он знал как свои пять пальцев. И именно детектор анклавов он проверил с меньшей внимательностью?

Человеческий фактор?

Другой возможностью было твердое намерение.

Акт мести Веккеру?

Далберг покачал головой. Невозможно!

Он вскочил и вылез из кабины пилота. Ему было необходимо подвигаться.

Свет фонаря блуждал по россыпи. Крепко вонзая кирку в рыхлый грунт, Далберг двигался вниз: пятьдесят, семьдесят, восемьдесят шагов. Приблизился конец россыпи. Каменные стены. Колонны, нанизанные друг на друга, словно монументальные органные трубки. Пещеры. Ледяные сталагмиты, между ними штольня. Гробовая тишина. Абсолютная ночь.

Далберг обернулся. Буровая машина вспыхнула, когда на нее попал луч света: пылающий камень наверху на россыпи.

Что ему было делать? Сообщить, что он обнаружил? Высказать чудовищное обвинение? Взвалить на Вестинга непосильную ношу?

У Далберга вдруг возникло ощущение, что что-то холодное, влажное, чешуйчатое вытянулось из темноты и коснулось его затылка. Он задержал дыхание. Снова это.