Загадка серебряного медальона - [17]

— «Седьмого континента», — подсказала Школьникова. — Между прочим, в приличном семействе живешь. Пора бы знать.

— Да, да. Из этого самого… континента, — продолжала Антонина Васильевна. — Как говорится, дорого и питательно.

— Чтоб сочинение хорошо писалось, — сказала Клавдия Парамоновна.

— Напишем! — запихнул Женька в рот сразу два куска колбасы.

— Может, за стол сперва сядешь? — одернула его Таня.

— Это мы запросто, — с полным ртом ото-

Никто их тихой беседы не слышал. Лешка взял несколько надрывных аккордов. Две бывшие работницы собеса, обнявшись, запели:

Прости меня, мама,

Мама дорогая.

Прости, что воровку родила.

С вором я ходила, вора полюбила.

Вор воровал. Воровала и я!

Это была долгая и трогательная песня. Под конец обе старушки заплакали.

— Ну, Лешенька! Ну, угодил! — всхлипывая, восклицала Антонина Васильевна. — Какие же у тебя, Машулька, друзья хорошие.

Тут Клавдия Парамоновна надтреснутым голоском затянула:

Ой цвела калина в поле у ручья, Парня молодого полюбила я…

Лешка догнал ее с аккомпанементом, попал в такт и нужную тональность и вновь оказался на высоте.

— Ну, парень! — осталась в полном восторге Парамоновна.

— А теперь эту давай! — затянула Антонина Васильевна про костер, который «в тумане светит».

За ближайшие полчаса две раскрасневшиеся от счастья бабуси исполнили под аккомпанемент Пашкова еще несколько старых романсов и песен, а также «жемчужину» блатного репертуара «Гоп со смыком — это буду я».

Юные детективы несколько раз подавали Лешке отчаянные сигналы, чтобы он «завязывал с художественной самодеятельностью», но тот в упоении ничего не слышал. Тогда Катя, картинно схватившись за голову, крикнула:

— Машка! А мы ведь не сможем писать сочинение у тебя!

— Как так не сможете? — встрепенулись бабушки.

— У нас все материалы лежат у Олега, — на ходу сочиняла Катя.

— А давай-ка, милок, мы с тобой пока про пацанку споем, — громко беседовала в это время Клавдия Парамоновна с Пашковым.

— Давай, тетя Клава, — уже успел Лешка войти чуть ли не в родственные отношения с обеими бабушками.

— Погоди, Парамоновна, — прервала бабушка Школьниковой уже начавшую петь подругу. — Тут дело серьезное.

Песня смолкла. Пашков по инерции еще несколько раз рванул струны, затем отложил гитару.

— Пошли быстро ко мне. Иначе сочинение написать не успеем, — торопил остальных Олег.

— Да уж, ребятки, идите, — кивала бабушка Школьниковой. — А ты, Лешенька, не забывай нас, — ласково посмотрела она на Пашкова. — Мы с Парамоновной в это время всегда тут сидим. Так что милости просим.

— Зайду, тетя Тоня, — пообещал Лешка. Ребята вышли на лестничную площадку.

Антонина Васильевна захлопнула за ними дверь.

— Ну, вы молодцы, — кинула Моя Длина одобрительный взгляд на Компанию с Большой Спасской. — Отлично бабке наврали про сочинение. Теперь я могу домой не торопиться.

— Ты сперва нас на чердак отведи, — обратился Олег к Моей Длине.

— Это мы запросто, — пошла вверх по лестнице Школьникова. — Только там, наверное, заперто.

Однако обитая листовым железом дверь на чердак оказалась открытой.

— Странно, — пожала плечами Моя Длина.

— Будем считать, что нам повезло, — ответил Олег. — Пошли.

И он первым шагнул в дверной проем.

Глава IV В ЗАПАДНЕ

Странно, чего эта дверь оказалась открытой! — вновь начала удивляться Школьникова, когда все стояли возле чердачного окна.

В помещении оказалось достаточно светло. На крыше противоположного дома ослепительно сияла огромная реклама драже «Тик-так».

— Я этих конфет не люблю, — сказал Тема. — Но реклама нам очень кстати. Теперь запросто все рассмотрим.

— Если есть, что рассматривать, — склонился Олег над бетонным полом.

— Да уж, — подтвердила Моя Длина. — Тут вчера следователь побывал с бригадой.

А потом их собака. Один из милиционеров очень интересовался окурками. Их тут столько валялось! А он с пола по одному собрал в полиэтиленовый мешочек и унес с собой.

— То-то, смотрю, здесь как будто бы подметали, — сказал Олег.

— Жаль, что окурки не нам достались, — уныло произнес Темыч.

— Этому только бы всякую дрянь подбирать, — фыркнула Катя.

— Закури лучше свежую, — услужливо протянул Темычу пачку сигарет Пашков.

— Да не курю я, — брезгливо поморщился Темыч. — Просто по этим окуркам мы могли бы определить, какие сигареты курят преступники.

— Если это были их окурки, — вмешалась Моя Длина. — Сюда, знаете, сколько разных людей заходит!

— Ты же говоришь, что чердак обычно заперт, — напомнила Таня.

— Да, — подтвердила Моя Длина. — Но тут ведь и лифты, и трубы отопления, и еще полно всего. Так что какие-нибудь рабочие тут постоянно топчутся. Во всяком случае днем мы часто слышим сверху шаги или голоса. А иногда чем-нибудь грохочут. В общем, — вздохнула девочка, — скорее ремонт бы закончился. И мать моя говорит: «Хочется наконец пожить по-человечески».

— Значит, у рабочих от чердака есть ключи? — решил уточнить Олег.

— Нет, — покачала головой Школьникова. — Ключи председатель нашего кооператива держит у себя. И от чердака. И от подвала. Когда нашим рабочим понадобилось перекрыть воду, они полдня председателя дожидались, чтобы попасть в подвал. И следователь вчера тоже ходил к председателю.