Загадка поющих камней - [70]

— Нет, то есть… Я никогда…

Минда едва слышала своего собеседника. Вид свежих шрамов поверг ее в изумление. В кого она превратилась?

Внезапно в ее душе вспыхнуло желание сорвать талисман с шеи. Она уже потянулась к нему, но не поддалась порыву, вместо этого принялась разглядывать руку. Кисть стала тоньше, чем раньше, костяшки выпирали из-под кожи, тогда как раньше на этих местах едва угадывались выпуклости. Если бы у нее было зеркало, узнала бы она себя в его отражении?

— Я должна подумать, — повторила Минда и поднялась на ноги.

Сиан и Арфист встали вместе с ней.

— Что бы ни происходило, — сказала Сиан, — в тебе нет зла. Помни это. Тьма коснулась тебя, но ты не стала ее частью. В тебе живет глубокая тайна, и она рвется наружу. Я вижу это. Но каким бы ни был твой секрет, он светел.

— В старых балладах много говорится о том, как духи завладевали телами, — добавил Гедвин. — Но во всех содержится одна и та же истина: оставайся честной в душе, и ты победишь.

То же самое говорил ей Каббер. И Ян. Не сдавайся, Королек — Таленин.

— Я всегда приду тебе на помощь, фрейкара, — сказала Сиан. — Только попроси.

Фрейкара. Духовная сестра. Она вспомнила место, где впервые встретила Яна и увидела музыканта со свирелью. Минде захотелось снова попасть туда и обрести спокойствие.

Она посмотрела в сторону костра и увидела, что люди Гедвина уже залили огонь — осторожно, чтобы не было видно дыма, и теперь ложатся спать. Один из них остался на страже. Стоянка была устроена в расселине, прорезавшей вершину горы; Извилистые Горы, назвала Сиан это место. Небо было темным, звезды — яркими и близкими, а луна казалась теплой и дружелюбной. Одинокая скала упиралась в небо к северу от лагеря, возвышаясь над всей долиной.

Минда обернулась к леди Сиан, но не могла подобрать слов, чтобы поблагодарить повелительницу эльфов. Сиан кивнула, ласково коснулась ее щеки длинными пальцами, а потом взяла под руку Гедвина, и они вернулись к потухшему костру. Минда проводила их взглядом. Она дождалась, пока Сиан и Гедвин дошли до спящих учеников-арфистов, а потом повернулась и двинулась к подножию одинокой скалы, держась в тени, подальше от чужих взглядов. Глядя на далекую линию гор, она пыталась вызвать мысленный образ того кромлеха, где впервые встретила Яна. Силонель.

Сможет ли она туда попасть наяву, а не во сне? Минда вытащила из-под рубашки талисман, но теперь ей не хотелось срывать его с шеи. Тепло талисмана согревало ее душу. Ян не виноват, что Ильдран ее преследует. А этот желудь — единственное, что не дает Ильдрану проникнуть в ее мысли.

Как чувствует себя житель Вересковых Равнин, заключенный в каменной скале? Ждет ли ее? Слишком много времени потребовалось, чтобы отыскать к нему путь, а теперь, после гибели Тарин, она вообще может никогда его не найти. А вдруг он уже не надеется? Поймет ли он? Между ней и Яном существовала загадочная связь, которую Минда не могла объяснить.

Талисман неожиданно стал испускать импульсы тепла, и Минда вдруг поняла, что больше не сидит, не смотрит на далекие холмы, а идет по ним. Жесткий вереск пружинил под ногами. Донесся слабый звук, напоминающий мелодию тростниковой свирели, но это мог быть и ветер. Душу наполнило ощущение покоя, мятущиеся мысли улеглись, и Минда осознала, что в короткий промежуток времени между двумя вздохами она перенеслась в силонель.

Она остановилась, чтобы оглянуться, но увидела лишь бескрайнее море поросших вереском холмов. Небо над ней все еще было темным, но в его вышине сияли другие созвездия. Здесь нечего было бояться. Странно было даже вспоминать об ужасах Ильдрана, йаргах, Вастере, заколдованном мече. Вместо этого Минда вызвала в памяти образ Яна, мельком увидела Джейни, спящую в своей комнатке над бакалейной лавкой, Рабберта, сидящего на кухне с книгой в руках и кипой толстых альбомов по искусству под ногами одинокого Хорна, скачущего по пустынному городу…

Хриплое карканье вспугнуло ее воспоминания. Минда повернула голову и на изогнутых ветвях колючего куста увидела большого ворона. Ветерок взъерошил его перья, и снова послышался напев свирели. Ворон уставился на нее немигающими глазами.

Спокойствие, которое ты ощущаешь в этом месте, есть и в твоей душе.

По хрипловатому голосу, раздавшемуся в голове, Минда узнала ворона.

Каббер?

Да, Паленин. Он самый.

Что это означает?

Ворон вытянул крыло, пригладил перья, потом склонил голову набок.

Та сила, что поднимается в тебе, неистовая и безудержная, никогда не была предназначена для войны. Вот ее истинное назначение. Не правда ли, за это стоит бороться? И в следующий раз, когда тебя охватит неистовство, вспомни о том, что ты чувствуешь сейчас. Тогда, возможно, ты не будешь так бояться.

Но она обжигает, сказала Минда.

И лечит тоже.

Минда шагнула вперед.

Не надо больше загадок, взмолилась она. Ты знаешь, кто я такая. Скажи мне!

Тебе пора возвращаться, Таленин. Ты нужна там, где осталось твое спящее тело.

Не успела она задать очередной вопрос, как силонель рассеялся, и Минда оказалась в своем теле, растерянно моргая от удивления. Ворон сидел на уступе прямо перед ней. Убедившись, что она проснулась, он поднялся со скалы, бесшумно рассекая неподвижный воздух широкими крыльями.