Загадка поющих камней - [56]

— Котвас Холдмастер, — немного помолчав, продолжила леди Сиан.

Высокий среброкудрый Холдмастер оказался очень серьезным, и Минда решила, что он старше большинства эльфов, хотя определить их возраст было почти невозможно. Котвас неторопливо поднялся и поклонился. В его глазах светилась такая же глубокая мудрость, как и в глазах самой леди Сиан.

— Доррен Защитница.

Доррен явно принадлежала к роду высоких эльфов. В отличие от остальных женщин за столом, она носила штаны и тунику. Ее руки огрубели, а сильные запястья говорили о непрестанных упражнениях с мечом. Она сдержанно поклонилась гостям.

— И наконец, — продолжила леди Сиан, — хочу вам представить Гаровда Шенквина — великана, как вы сами можете видеть, из Клетхолла, с севера страны.

Гаровд широко улыбнулся.

— Приветствую каждого гостя, — громыхнул он, несмотря на то, что старался говорить тихо — для великана.

Леди Сиан весело улыбнулась, но лицо ее вновь стало серьезным, как только она обернулась к Гримбольду. Сиденье вислинга было необычным, словно сделано специально для барсука — вытянуто в длину и немного приподнято спереди, так что голова Гримбольда и передние лапы возвышались над столом. Кстати, стул Гаровда тоже соответствовал меркам великана.

— Я полагаю, что вы прибыли с невеселыми известиями, — обратилась Сиан к вислингу, — но давайте оставим их на завтра. Произошло так много событий, по большей части печальных, что мы можем отложить дела только на одну ночь. Утро наступит очень скоро, Гримбольд. Возможно, скорее, чем нам того бы хотелось.

К большому облегчению Минды, Гримбольд кивнул:

Передышка нам не помешает, леди.

— Верно, — прогремел Гаровд. — Утро вечера мудренее. Давайте забудем о своих тревогах на одну ночь, чтобы собраться с силами и завтра встретиться с ними лицом к лицу.

За столом были и другие пустующие места, но, как решила Минда, они предназначались гостям, поскольку никто не смотрел на незанятые стулья с такой печалью, как на стул Озеона. Она вздохнула, ощущая некоторую неловкость оттого, что они собираются веселиться, когда брат леди Сиан убит, Ян все еще находится в каменной темнице, а Хорн так и не смог отомстить, и кто знает, сколько еще бед натворил Ильдран.

Есть время для печали, и есть время, когда надо оставить печаль в стороне. Мысленное обращение леди Сиан легким ветерком прошелестело в голове Минды. Озеон покинул нас, увы, и мы грустим об этой утрате, но его дух отлетел, и новая жизнь зародилась в чреве женщины Эленвуда. Так всегда происходит. Смерть дает начало новой жизни. Круг замыкается. Хотя мы и сожалеем о смерти Озеона, мы не можем не радоваться появлению младенца. Уже четыре столетия в Эленвуде никто не рождался.

Минда перехватила обращенный к ней взгляд леди и поразилась ее словам.

Значит, никто не может родиться до тех пор, пока один из вас не умрет?

Именно так, ответила леди Сиан.

Она завершила этот молчаливый обмен мыслями и встала. Леди подняла руку и обратилась ко всем собравшимся за столом.

— Сегодня мы пообещали себе позабыть обо всех тревогах, стучащихся в наши двери, — провозгласила она, поднимая бокал с вином. — За встречу, за радость и веселье!

— За радость и веселье! — повторил дружный хор мелодичных голосов, и руки с бокалами поднялись в ответ на тост госпожи.

Минда повернулась на стуле, чтобы посмотреть на море лиц и лес поднятых с бокалами рук. Словно по команде из-за дверей вереницей потянулись эльфийские юноши и девушки с подносами, уставленными разнообразными кушаньями. Медник тронул Минду за плечо, чтобы она обратила внимание на улыбавшегося юношу, который предлагал ей поднос с самыми изысканными яствами. Мимо него сновали другие — с медовыми пирогами и различными сладостями, овощами, жареными грибами, ароматными сырами, соусами, специями, запеченными рулетами — столько еды сразу в одном месте Минде никогда не доводилось видеть. Урчание в животе напомнило о том, как давно она ела в последний раз.

— Поистине это королевский пир! — воскликнул рядом с ней Маркдж'н. — О, Баллан! Да они потратили целую неделю, чтобы все это приготовить. И вовсе не зря.

Минда выбрала жареные грибы и не пожалела.

Поздней ночью она лежала в своей постели, смотрела в потолок и прислушивалась к ровному дыханию Танет. Минда старалась не думать о том, что находится внутри живого дерева. После ванны, принятой впервые за несколько недель, в тонкой ночной рубашке, она рухнула в постель, полагая, что тотчас же уснет. Но, несмотря на усталость, чудеса и великолепие Эленвуда долго еще занимали ее мысли.

Народ эльфов показался ей немного странным. Безусловно, праздничный ужин, песни, а потом и выступления музыкантов доставили ей немало удовольствия, но Минда не могла так беззаветно отдаваться веселью, как это делали эльфы. Радость, казалось, заполняла все их существо. Несмотря на то, что она много смеялась и даже пыталась подпевать незнакомым песням, Минда не могла до конца отрешиться от тех бедствий, которые привели ее на Гителен. Вино — она и сейчас еще испытывала легкое головокружение после нескольких выпитых кубков — помогло ей расслабиться, но, лежа в тишине, она опять вернулась к невеселым мыслям, преследовавшим ее с упорством почуявших кровь гончих, несмотря на призывный сигнал рога.