Загадка неоконченной рукописи - [39]

А сан вверх ногами стал обновленным миром оттенков и форм. В нем не было никаких привидений. Все было правильным и твердым – в том числе и мужчина, который неожиданно, бесшумно появился перед ней. Должно быть, он прошел через заднюю калитку, но был таким же реальным, как можжевельники и тисы, из которых слагался фон для его перевернутого изображения.

По крайней мере, она считала, что он был настоящим.

Однако потом она передумала. Он не приходит по вторникам. Она просто захотела, чтобы он был здесь, – захотела, чтобы он увидел, в какой она спортивной форме, как идет ей желтый цвет. Ей хотелось подразнить его и почувствовать в этом свою силу, в качестве компенсации за то бессилие, которое она ощущала во всем, что касалось ее родителей. Она хотела, чтобы он появился здесь. Его присутствие добавляло привлекательности саду, он был Адамом для нее – Евы.

Вызвать дух садовника было очень заманчиво, и вверх тормашками он выглядел весьма интригующе. В таком виде он казался отлитым из бронзы, ширина его плеч была как раз достаточной для того, чтобы выдержать вес тела. «Красивые плечи, – подумала она. – Не чересчур массивные. Ровно столько мышц, сколько надо». Она могла это видеть, так как в ее воображении он был одет в майку без рукавов. Майка была черной, свободно заправленной в сидящие на бедрах джинсы, которые, в свою очередь, были заправлены в зашнурованные наполовину рабочие ботинки. А еще эти карие глаза, надежные, как каштан у нее за спиной. И растрепанные темно-русые волосы. Глядя на него вверх ногами, она представила, что он тоже растет здесь, в саду ее отца, укоренившись этими волосами. Но потом она подумала, что он где угодно будет производить впечатление прочно укоренившегося, просто он сам по себе был очень устойчив.

Образ пошевелился. Это было почти незаметное движение, перенос веса на одну ногу, но достаточно реальное для того, чтобы ошеломить Кэйси. Она покачнулась и начала терять равновесие.

Он шагнул к ней, протягивая руку.

– Нет, нет, нет, – поспешно запротестовала она. В таком положении ее голос казался выше, чем обычно. – Не трогайте меня. – Она вновь обрела устойчивость. – Я в порядке. – Она сконцентрировалась, сделала успокаивающий вдох и вернула себя в нужное состояние.

Он никуда не делся.

– Сегодня же не среда, – заметила она. Обычно она не шаталась, не теряла равновесие, стоя на голове. Ее инструктора по йоге поражало, как долго она может простоять в таком положении. Определенно, сегодня она показала не лучший результат.

– Надо полить недотроги, – сказал он. Это было вполне рациональное объяснение, хотя оно, в свою очередь, порождало новые вопросы.

– В доме отца есть всевозможные технические новинки. Почему же он не сделал в саду автоматическую систему орошения?

– А зачем? У него был я.

– Заставлять вас заезжать сюда, чтобы полить цветы, невыгодно ни по времени, ни по средствам.

Джордан приподнял одно из своих широких плеч в жесте, который Кэйси интерпретировала как пожатие.

– Меня это не волнует.

– Вам нравится поливать?

– Мне нравится поливать.

– Но ехать сюда…

– Моя фирма недалеко отсюда.

– А! – Она размышляла, где он живет. Она не могла представить себе, что он обитает здесь, на холме. Даже самые скромные апартаменты здесь были слишком дороги. – Вы давно занимаетесь его садом?

– Семь лет.

– А кто был до вас?

– Никого. Здесь была одна трава и бурьян.

– И замечательные старые тсуги, клены, березы и дубы, – мягко напомнила она. – А кто делал дизайн-проект? – Теперь она держалась твердо, даже с голосом удалось более-менее справиться.

– Я.

– Через «Дэйзис Мам»?

– Да.

– У вас есть квалификация ландшафтного дизайнера?

– Нет. Я просто разбираюсь в растениях.

– А мой отец? Мы уже установили, что он любил их. А разбирался ли?

– Он разбирался в том, что ему нравилось. Я просто помогал. – Он замолчал, потом с интересом спросил: – Вас это задевает?

Такие вопросы обожала задавать ей Брайанна, и у Конни он наверняка бы вызвал одобрительный кивок, потому что это был вопрос в точку. А ответ? Да, это задевало Кэйси. Можно было назвать это завистью или ревностью. Можно – обидой. У нее складывалось впечатление, что слуги ее отца пользовались его доверием и уважением, даже симпатией, которых она, дочь, была лишена.

Но садовник не был ни в чем виноват. Он просто прекрасно справлялся со своими обязанностями.

– Вы сделали потрясающий сад, – сказала она. – Но вы не говорили мне, занимался ли он сам чем-нибудь здесь?

– Ваш отец? Да, порой он тоже брался за дело. Это был его способ выражения благодарности за то, что я помогал ему в других делах.

– В каких?

– В разных. Переносить вещи. Поднимать их по лестнице. Например, архивы. Когда он закрывал историю болезни, он клал папку в специальный ящик. Когда ящик заполнялся, он перемещал его содержимое наверх.

– В запасные комнаты? Но в тех коробках не может быть только архив.

– Там книги. И письма. Профессиональная корреспонденция.

– А личная?

– Все личное должно быть в ящиках, помеченных буквой «М» на крышке.

Личные архивы Конни. Если у записок есть продолжение, оно должно быть там. Мысли Кэйси так быстро унеслись к комнатам, забитым коробками, что она снова покачнулась.