Загадка Лейтон-Корта - [71]

— Хм! Я мог бы сказать: «Я же тебе говорил!» — но не скажу, потому что знаю, как это тебя раздосадует, — заметил Алек, — но я не против того, чтобы напомнить, что всегда думал по этому поводу.

— Да, и самое досадное заключается в том, что ты имеешь право так думать. Вот что меня так раздражает, — сказал Роджер, поспешно швыряя пижаму в чемодан.

— Однако надеюсь, ты уже нашел кого-то другого вместо него?

— Нет! Это хоть кого приведет в бешенство! Но сообщу тебе один важный факт, который я раскопал. Дворецкий тоже имел все основания сожалеть, что Стэнуорт продолжал отравлять атмосферу своим существованием.

— В самом деле? Послушай, Роджер, откуда ты знаешь, что Джефферсон не совершал этого убийства?

Роджер объяснил.

— Боюсь, тут, в сущности, не так много того, что касается неопровержимых улик, — заключил он свой рассказ, — но мы, выдающиеся детективы, мы выше улик! Психология — вот что мы изучаем, а я чувствую всем своим существом, что Джефферсон говорил правду.

— Но леди Стэнуорт! — воскликнул Алек. — Боже правый!

— Бывают же смелые мужчины, не правда ли? Однако я полагаю, что она будет ему отличной женой. Так, кажется, следует говорить в подобных случаях. Кроме шуток, Алек, я опять абсолютно сбит с толку. Пожалуй, я передам расследование этого дела тебе.

— Ну что же, согласен! — с неожиданной живостью ответил Алек. — И я скажу тебе, кто убил Стэнуорта.

Роджер прекратил попытки закрыть крышку доверху набитого вещами чемодана и с изумлением посмотрел на своего друга.

— Скажешь? Ну-ну! Так кто же это?

— Какая-то из неизвестных жертв шантажиста Стэнуорта. Это само собой разумеется. С самого начала мы искали таинственного незнакомца, верно? И думали, что это мог быть грабитель. Замени слово «грабитель» на «жертва шантажиста» — и ответ готов! А поскольку он сам сжег улики и мы не имеем ни малейшего представления о том, кто был в списке жертв Стэнуорта, то мы никогда не узнаем, кто был его убийцей. По-моему, все ясно как день.

Роджер вернулся к своему непокорному чемодану.

— Но ты вспомни, почему мы отказались от мысли о грабителе, — сказал он. — В основном из-за исчезавших следов, так как факт их исчезновения должен означать либо то, что убийца жил в доме, либо что у него был соучастник.

— Я с тобой не согласен, — возразил Алек. — Мы не знаем, как и почему исчезли следы. Это могло быть чистой случайностью. Уильям мог заровнять их граблями или кто-нибудь другой, обратив на них внимание, разровнял землю. Может быть немало объяснений.

Сильно нажав на крышку чемодана, Роджер сумел наконец защелкнуть замок. Затем выпрямился и достал из кармана трубку.

— Последнее время я слишком много говорил… — неожиданно заявил он.

— Да неужели? — недоверчиво воскликнул Алек.

— И мне пора немного подумать, — продолжал Роджер, не обращая внимания на то, что его прервали. — Иди и выпей чаю, Александр, ты и так уже опоздал на Десять минут.

— А что ты собираешься делать?

— Последние двадцать минут потрачу на усиленные размышления в саду. Тогда я буду готов поболтать с тобой в поезде.

— Да уж, могу себе представить, что ты будешь готов это сделать! — издевательским тоном сказал Алек, когда они вышли в коридор.

Глава 27. Мистер Шерингэм попадает в цель

Роджер появился, когда машина уже была подана и гости прощались на ступенях крыльца. Прощание Роджера получилось очень поспешным, и, возможно, это было сделано не без умысла, так как он отнюдь не испытывал желания задерживаться в обществе леди Джефферсон.

Роджер тепло пожал руку ее мужу, и прощание их было без лишних слов, но достаточно красноречивым, чтобы убедить последнего в том, что его признания останутся в тайне и никто не собирается злоупотреблять его откровенностью. Обычно немногословный и сдержанный, Джефферсон попрощался очень сердечно. Прибыв на станцию, Роджер лично проследил за покупкой билетов и проворно усадил миссис Плант в вагон для некурящих, объяснив, что сигары, которые они с Алеком собираются курить, нанесут непоправимый вред изысканному аромату ее духов.

Затем короткий, но примечательный разговор с проводником, сопровождавшийся переходом серебра из рук в руки, обеспечил запертую дверь в их с Алеком купе в вагоне первого класса для курящих.

— Итак, конец исключительно интересному недолгому визиту! — заметил Роджер, с наслаждением откидываясь на спинку сиденья в своем углу и кладя ноги на противоположное кресло как только тронулся поезд. — Пожалуй, я не стану огорчаться, что возвращаюсь в Лондон! Хотя деревня и хороша по-своему, должен признаться, что, по моему мнению, ее следует принимать небольшими дозами, чтобы достойным образом прочувствовать. Ты тоже так думаешь?

— Нет, — коротко ответил Алек.

— Или сидя со всеми удобствами в поезде, взирать на нее через окно, — продолжал Роджер, выразительно взмахнув рукой в сторону пейзажей, которые проносились мимо. — Леса, реки, поля, ячмень…

— Это не ячмень. Это пшеница.

— …ячмень, деревья… Восхитительно, дорогой Александр! Но насколько восхитительнее, когда все это проносится в очаровательное мгновение, оставляя в памяти прекрасную картину, чтобы в следующее мгновение явить другую, не менее прекрасную. Не то что оказаться, к примеру посреди такого огромного поля ячменя…