Загадка Лейтон-Корта - [5]

Уже упоминалось о том, что в обычае мистера Стэнуорта было принимать гостей часто и с широким гостеприимством. Ему доставляло удовольствие собирать вокруг себя группу избранных, веселых и остроумных (обычно молодых) людей. Летом он снимал для этой цели дом (каждый раз в другом месте), выбирая при этом старинный большой дом, обладавший длинной вереницей именитых аристократических владельцев. Чем стариннее, тем лучше. Зимние месяцы он проводил за границей или в своей уютной холостяцкой квартире на Сент-Джеймс-стрит. Этим летом его выбор пал на Лейтон-Корт с его якобитским стилем[3] — мансардными надстройками с остроконечным верхом, решетчатыми окнами и стенами, обитыми дубовыми панелями. Мистер Стэнуорт был вполне удовлетворен Лейтон-Кортом. Прошло уже больше месяца с тех пор, как он здесь обосновался, и небольшое собрание гостей (второе из его летних мероприятий) находилось сейчас в полном разгаре. Роль хозяйки в таких случаях всегда исполняла невестка мистера Стэнуорта — леди Стэнуорт.

Ни Роджер, ни Алек раньше не были знакомы с хозяином; их включение в число гостей произошло вследствие целого ряда обстоятельств. Прежде всего была приглашена миссис Шэннон, давнишняя приятельница леди Стэнуорт. С ней приехала ее дочь, Барбара. Затем мистер Стэнуорт, весело подмигнув свое невестке, заметил, что Барбара в последнее время чертовски похорошела и спросил, не было ли какого-нибудь определенного человека, которого Барбаре было бы приятно встретить в Лейтон-Корте? Леди Стэнуорт высказала мнение, что, пожалуй, девушка с удовольствием встретилась бы с неким Александром Грирсоном. После чего мистер Стэнуорт с помощью серии вопросов установил, что Александр Грирсон — это молодой человек, обладающий значительными земными сокровищами (что в высшей степени заинтересовало мистера Стэнуорта), что он три года подряд выступал в крикетной команде за Оксфорд (что заинтересовало мистера Стэнуорта еще больше) и что он явно человек безупречного характера и поведения (что вообще мистера Стэнуорта совсем не заинтересовало). Мистер Стэнуорт отдал соответствующее распоряжение, в результате которого мистер Александр Грирсон два дня спустя получил очаровательную маленькую записочку, на которую немедленно с благодарностью ответил. Что касается Роджера, то до слуха мистера Стэнуорта каким-то образом дошло (как обычно, кстати сказать, доходило и все остальное), будто он был близким другом Алека, а в любом доме, который снимал мистер Стэнуорт, всегда имелась комната для человека с мировой известностью и определенными достоинствами, свойственными Роджеру Шерингэму, так что следом за первой запиской последовала вторая записочка. Роджер был в восторге от мистера Стэнуорта. Этот жизнерадостный старый джентльмен пришелся ему по душе: и его неизменная привычка навязывать сигары, стоимостью в полкроны, и довоенное виски в любое время дня, начиная с десяти часов утра и далее; и красное добродушное лицо, и постоянная готовность разразиться громким беззаботным смехом; и привычка хитро подсмеиваться над своей величаво-надменной аристократической невесткой; даже свойственный ему легкий налет вульгарности, которая, казалось, добавляла почти искреннюю ноту в разговоре с собеседником. Да, Роджер Шерингэм действительно находил старого мистера Стэнуорта субъектом, достойным изучения. За три дня знакомства их отношения сложились в нечто похожее на дружбу.

Итак, перед вами мистер Виктор Стэнуорт, обосновавшийся в настоящее время в Лейтон-Корте, в графстве Хортфордшир. Человек, о котором вы бы сказали (как менее часа спустя с недоумением заметил Роджер), что у него не было ни малейших забот в целом мире.

Однако пришло уже десять минут, как прозвучал гонг к завтраку, и если мы хотим познакомиться с людьми, которых мистер Стэнуорт собрал в это лето вокруг себя, сейчас самое время направиться в столовую.

Барбара и Алек уже были на месте; последний с озадаченным и обиженным выражением лица, явно ошеломленный неожиданно постигшим несчастьем в его ухаживании. Оба старались держаться непринужденно, но на самом деле выглядели совершенно неестественно. Роджер, следовавший как раз за ними, обратил внимание на молчаливость и натянутость в отношениях молодой пары и собирался сгладить их какой-нибудь беспечной болтовней. Роджер хорошо знал цену шутке, сказанной разумно и вовремя.

— Доброе утро, Барбара! — весело сказал он. Роджер взял себе за правило всех незамужних женщин до тридцати лет называть по имени на второй-третий день после знакомства. Это согласовалось с его репутацией приверженца богемы и облегчало отношения. — День, по-моему, будет превосходный! Вам отрезать кусок ветчины или вы предпочли бы съесть вареное яйцо? В самом деле? Странное дело привычка, не правда ли?

Барбара слабо улыбнулась.

— Благодарю вас мистер Шерингэм, — сказала она, снимая стеганые грелки с серебряного чайника и кофейника — большого серебряного сервиза, стоявшего на краю стола. — Вам чай или кофе?

— Кофе, пожалуйста. Пить чай за завтраком — все равно что играть Стравинского на губной гармошке. Просто не подходит! Так какая же у нас программа на сегодня? Теннис с одиннадцати до часу; с двух до четырех тоже теннис; между пятью и семью немножко тенниса, а после обеда разговоры о теннисе. Что-то вроде этого?