Загадка Кирова. Убийство, развязавшее сталинский террор - [64]
Тем не менее остальная часть ее книги, в которой пересказываются истории, якобы услышанные ею от своих сокамерников, содержат фантастические «откровения», явно почерпнутые из слухов, циркулирующих в советской тюремной среде, и щедро приправленные «фактами», придуманными самой Лермоло. Так, она утверждает, что после допроса самим Сталиным ее допрашивали сотрудники НКВД, однако это не подтверждается соответствующими протоколами допросов, которые сейчас доступны исследователям. Факты, изложенные ею верно, она могла взять из советской прессы и отчетов о московских показательных процессах. Прочие подробности, которые можно сверить с тем, что мы сегодня знаем, являются в основном вымышленными.
Одним из примеров подобных придуманных историй является рассказ Мильды Драуле о том, что она якобы была первым свидетелем убийства Кирова. Будучи стенографисткой Ленинградского обкома партии, днем 1 декабря она находилась в Смольном. Она должна была вести протокол собрания активистов, назначенного на 16 час. 30 мин. Киров работал в своем кабинете и спустя некоторое время пошел в кабинет Чудова. Когда совещание уже должно было начаться, Драуле подходила к двери, и в это время в коридоре прозвучали два выстрела. Как только она вошла в коридор, то увидела лежащих на полу Кирова и Николаева, после чего из кабинета Чудова начали выбегать люди. Первым был заместитель начальника Ленинградского управления НКВД Запорожец. Он закричал что-то об убийцах, которых необходимо схватить, выхватил свой браунинг, подбежал к лестнице и стал спускаться с нее. Все остальные последовали за ним. Теперь, кроме Драуле, в коридоре никого не было; сначала ей показалось, что Киров и Николаев мертвы. Но Николаев неожиданно поднял окровавленную голову, оглянулся вокруг и закричал: «Я убил этого ублюдка!» Услышав голоса возвращавшихся людей, он вынул из кармана бритву и перерезал себе горло[530].
Материалы предыдущей главы позволяют утверждать, что здесь все неправда. Совещание в кабинете Чудова к 16 час. 30 мин. уже шло девяносто минут. Кирова не было в Смольном, он прибыл туда только в 16 час. 30 мин. После того как Киров и Николаев были обнаружены лежащими на полу, в коридоре были люди, Николаев не перерезал себе горло. Запорожец, который якобы первым высочил из кабинета Чудова, находился в этот момент в городе Сочи на Черном море, а Драуле никогда не работала стенографисткой в обкоме партии. Она вообще не работала в Смольном в это время, и нет никаких свидетельств, что она находилась в момент убийства в Смольном.
Позднее Лермоло встретила человека по фамилии Коршунов, который рассказал, что был свидетелем убийства Кирова. Его история Удивительным образом «подтверждает» некоторые детали рассказа Драуле, в т. ч. присутствие в Смольном Запорожца, и добавляет новые некорректные подробности. Ссылка Лермоло на двух независимых свидетелей, оба из которых рассказывают одну и ту же недостоверную историю, подтверждает, что ее версия является чистой ложью. Таким образом, нет никаких оснований доверять любой из ее более или менее фантастических историй, которые ей якобы рассказали во время заключения. И, разумеется, нет никаких подтверждений тому (как она уверяет), что ее допрашивал сам Сталин. Ее книга — еще один пример, что не следует доверять разного рода сенсационным «откровениям» о сталинской эпохе эмигрантов из Советского Союза. Но книга Лермоло использовалась в качестве источника сведений целым рядом историков, изучавшим убийство Кирова, в т. ч. и Эми Найт, которая написала работу уже в конце 1990-х гг.[531]
Кроме допроса Сталиным и другими партийными руководителями 2 декабря Николаев допрашивали также в Ленинградском управлении НКВД. На этом допросе Николаев не только подтвердил, что пытался покончить с собой после убийства Кирова, но намеревался сделать это с самого начала. Это подтверждается и записями в его дневнике[532].
Видимо, 2 декабря по этому делу проводилось не слишком много допросов. Однако днем позже были допрошены Николаев, Мильда Драуле, а также сводный брат Николаева, Петр Николаев. В этот же день были повторно допрошены Васильев и, возможно, Дурейко[533]. В середине дня Медведь издал приказ, запрещающий распространение информации о Николаеве. Вечером того же дня Медведь и другие руководители Ленинградского управления НКВД были отстранены от расследования дела, как мы уже знаем, смещены со своих постов и обвинены в халатном отношении к своим должностным обязанностям. Исполняющим обязанности начальника Ленинградского управления НКВД был назначен первый заместитель наркома НКВД Агранов. Из Москвы его сопровождала группа следователей — Миронов, Заковский, Люшков и некоторые другие[534]. В ходе расследования убийства Кирова Люшков станет важным свидетелем последующих событий. По приказу Сталина общий надзор за следствие осуществлял Ежов; в частности, он отвечал за проверку на предмет возможного участия в убийстве местных сотрудников НКВД, а также бывших оппозиционеров[535].
В день прибытия Сталина в город ему был представлен доклад о расследовании дела Ленинградским управлением НКВД. Данный доклад касался ведущейся с 1933 г. агентурной разработке «Свояки», цель которой заключалась в выявлении возможных связей между сторонниками Каменева и Зиновьева, с одной стороны, и сторонниками Троцкого, с другой стороны. Название этой агентурной разработки происходило из семейной связи Каменева с сестрой Троцкого. В рамках этой разработки руководство Ленинградского управления НКВД составило список бывших участников зиновьевской оппозиции, на основе которого позднее производились аресты зиновьевцев
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Американский историк Джеймс Хайнцен специализируется на советской истории сталинской эпохи, уделяя немало внимания теневой экономике периода. Свою книгу он посвятил теме коррупции, в частности взяточничества, в СССР в период позднего сталинизма. Автор на довольно обширном архивном материале исследует расцвет коррупции и попытки государства бороться с ней в условиях послевоенного восстановления страны, реконструирует обычаи и ритуалы, связанные с предложением и получением взяток, уделяет особое внимание взяточничеству в органах суда и прокуратуры, подробно описывает некоторые крупные дела, например дело о коррупции в высших судебных инстанциях ряда республик и областей СССР в 1947-1952 гг. Книга предназначена для специалистов-историков и широкого круга читателей, интересующихся историй СССР XX века. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
На основании архивных документов в книге изучается система высшей власти в СССР в послевоенные годы, в период так называемого «позднего сталинизма». Укрепляя личную диктатуру, Сталин создавал узкие руководящие группы в Политбюро, приближая или подвергая опале своих ближайших соратников. В книге исследуются такие события, как опала Маленкова и Молотова, «ленинградское дело», чистки в МГБ, «мингрельское дело» и реорганизация высшей власти накануне смерти Сталина. В работе показано, как в недрах диктатуры постепенно складывались предпосылки ее отрицания.
На основании архивных документов в книге исследуется процесс перехода от «коллективного руководства» Политбюро к единоличной диктатуре Сталина, который завершился в довоенные годы. Особое внимание в работе уделяется таким проблемам, как роль Сталина в формировании системы, получившей его имя, механизмы принятия и реализации решений, противодействие сталинской «революции сверху» в партии и обществе.***Cталинская система была построена преимущественно на терроре. Это сегодня достаточно легко доказать цифрами, фактами.
«Гильотина Украины» – так назвал один из современников Всеволода Балицкого, долгое время возглавлявшего ГПУ-НКВД Украины. На основе уникальных документов и материалов авторы детально воссоздают основные этапы жизни этого человека, показывают его подлинную роль в формировании большевистской тайной полиции и руководстве ею, его связи и влияния, амбиции и личностные черты, обстоятельства и версии гибели. Большое внимание уделено окружению В. Балицкого, тем, с кем ему довелось работать. Авторам удалось собрать (часто буквально по крупицам) интересные и важные сведения о В.