Загадка Катилины - [51]

— Метон, когда ты научишься уважению и почитанию к старшим?

Метон приложил палец к губам и указал кивком на противоположную дверь. Я понизил голос.

— Это твоя привычка тайком подслушивать те разговоры, из которых ты можешь узнать… — Я вздохнул. — Нет, я на самом деле не знал, где ты находишься, пока не скрипнула дверь. А это значит, что ты молодой и проворный, а я становлюсь глухим и старым. Интересно, кто из нас больше нуждается в ночном отдыхе?

Метон улыбнулся, и я не мог не улыбнуться в ответ. Я схватил его за шею и потрепал довольно грубо. Пора уже было спать, но перед тем, как уйти, я оглянулся и посмотрел на дверь, ведущую в комнату с холодной водой. Оттуда донеслось несколько всплесков. Как и в прошлую ночь, скоро весь дом заснет, и только Катилина останется бодрствовать, отгоняя Морфея и, кто знает, каких еще богов, желающих снизойти к нему.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Морфей, должно быть, наконец-то снизошел на Катилину и заявил свои права, потому что они с Тонгилием довольно поздно появились на кухне в поисках съестного. Гости были немного бледны, но бодры и явно довольны друг другом. Обменявшись несколькими шутками и посмеявшись, они быстро умяли все, что Конгрион поставил на стол.

Покончив с завтраком, Катилина объявил, что после полудня они уезжают. Они надели синие походные туники, собрали свои вещи, попрощались с Вифанией, поблагодарили Конгриона и пошли загружать своих лошадей на конюшне.

На мой вопрос, куда они держат путь, Катилина ответил, что на север, потому что ему нужно еще посетить Этрурию, населенную ветеранами Суллы, которым диктатор отдал земли, отобранные у своих врагов. Я смотрел им вслед. Невзирая на давние тревоги, я не так уж и радовался его отъезду, как следовало бы.

Но когда они доехали до Кассиановой дороги, то повернули не на север, а на юг, к Риму. Я бы этого не заметил, потому что перестал смотреть на них, но от Метона они не скрылись. Он подбежал ко мне, указывая на две отдаляющиеся фигурки.

— Что ты об этом думаешь, папа?

— Странно, — сказал я. — Катилина утверждал, что собирается на север. Интересно, почему…

— Я пойду на холм, — через плечо бросил Метон уже на пути к лесу.

Когда я догнал его, пыхтя и задыхаясь, он достиг вершины, где нашел прекрасное место для наблюдения за дорогой — между двух склонившихся дубов, защищенное от посторонних взглядов зарослями ежевики. Нас с дорога не было видно, но мы могли прекрасно за всем наблюдать.

Не трудно оказалось найти на дороге Катилину и Тонгилия, поскольку они были единственными всадниками на всем ее протяжении. Они остановились неподалеку от того места, где можно перейти с холма на гору Аргентум. Почему они замешкались, мне было неясно, но потом я понял, что они ждут, пока не пройдет стадо быков, идущее на север. Из-за холма не было видно быков, так же, как и Катилину с Тонгилием мог не заметить пастух. Они таинственно осмотрелись по сторонам, слезли с лошадей и повели их в кусты к востоку от дороги.

Потом они снова появились у нас на виду, уже без лошадей, но скоро опять скрылись за большим деревом. Потом они опять появились и опять исчезли. Так они продолжали ходить туда-сюда, словно что-то искали.

— Что они ищут? — спросил Метон.

— Начало тропы.

— Какой тропы?

Ты, должно быть, убежал куда-то, когда Форфекс говорил, что есть еще одна тропа, ведущая к шахте. Она начинается где-то у Кассиановой дороги. Только ею давно никто не пользовался. Вот Катилина и хочет узнать, где она начинается.

— Но зачем? Ведь он уже побывал в шахте?

Я не ответил, и Метон нахмурился, догадавшись, что я скрываю от него свои домыслы. Вместе мы продолжали смотреть, как Катилина с Тонгилием ходят вдоль дороги. С юга показалась вереница рабов в цепях, которых вели свободные люди с плетками. Двое друзей скрылись, дали им пройти и вновь вышли, когда дорога освободилась.

Но потом они вошли в кусты и не появлялись так долго, что я уже решил, будто они нашли предмет своих поисков. Вдруг Метон схватил меня за руку. В то же мгновение я услыхал внизу какой-то шорох, а потом раздался знакомый голос:

— Зачем ты туда забрался — ой, извини, я не хотела напугать тебя! Ах, Гордиан, я понимаю, что это неприлично, но не могу удержаться от смеха — так уж ты напугался!

— Клавдия, — сказал я.

Да, это я и есть. А это юный Метон, насколько я помню твоего мальчика. Но нет, я не должна называть его мальчиком, правда, юноша? Тебе ведь в этом году исполняется шестнадцать?

— Да, — ответил Метон, оглядываясь на дорогу.

— Какой восхитительный вид отсюда, не правда ли? Какая панорама открывается с этой возвышенности!

— Но ведь там, в ежевике, вам неудобно. Спускайтесь сюда, здесь то же самое, но можно при этом сидеть на бревне.

Я кивнул, стараясь не смотреть вниз, на дорогу. Взгляд мой остановился на корзине, которую держала Клавдия.

— Ах, не бойся помешать мне перекусить! У меня, Гордиан, достаточно хлеба, сыра и оливок для всех. Спускайся, я не хочу, чтобы ты упрекал меня в жадности.

Мы спустились на поляну. Как и обещала Клавдия, вид оттуда открывался тот же самый, но нас могли увидеть с дороги.

— Ну как, лучше? — спросила Клавдия, опуская свое грузное тело на бревно и ставя корзину рядом с собой.