Загадка иммунитета. Механизм развития аутоиммунных заболеваний и доступные способы остановить этот процесс - [42]

ФАРМАЦЕВТИЧЕСКИЕ КОМПАНИИ РЕДКО ПРЕДОСТАВЛЯЮТ БЕСПЛАТНО УЧЕНЫМ СВОИ ПРЕПАРАТЫ, ПОСКОЛЬКУ В БОЛЬШИНСТВЕ КЛИНИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ ОНИ ОБХОДЯТСЯ ДОРОЖЕ ВСЕГО.

Вечером того же дня мы с семьей пошли в пиццерию в Осло. Вдруг у меня зазвонил телефон. Мой собеседник представился как доктор Юрген Энгель, один из топ-менеджеров компании Aeterna Zentaris.

– Сколько вам нужно? – спросил Энгель.

Он явно был занятым человеком, не привыкшим много говорить. У меня возникло ощущение, будто это всего лишь очередное дело из его длинного списка. Я была ошарашена, но сказала, сколько доз мне нужно для проведения исследования.

– Хорошо, Анита, мы отправим их вам. До свидания! – сказал он.

Я сидела перед тарелкой с недоеденной пиццей и таращилась на свой телефон. С таким же успехом мне могли бы позвонить с Марса. Только что совершенно незнакомый человек предоставил мне партию препаратов стоимостью несколько миллионов крон. Он даже не задал мне вопросов. Шелли явно верил в мой проект, поскольку убедил Энгеля прислать этот невероятно дорогой препарат в неизвестный норвежский городок.

Когда я получила препарат, передо мной исчезла одна из самых высоких преград. Теперь нужно было найти сто пациентов, что тоже было непростой задачей. Я начала работать с первым пациентом осенью 2008 года, и мне потребовалось несколько лет, чтобы завершить исследование. В то же время у нас дома произошли кардинальные изменения.

Одинокая мать

Это случилось в четверг, 2 октября 2008 года. Робин пришел домой и сказал, что у него есть новости. Он был главой местного отделения Лейбористской партии и привлек внимание вышестоящего партийного руководства. Лейбористская партия в то время была у власти, и Робина назначили министром нефти и энергетики. Работа предполагала долгий рабочий день и постоянное присутствие Робина в Осло, расположенного в двух часах езды от нашего дома в Порсгрунне.

– Я начинаю с понедельника и буду приезжать только на выходные, – сказал он.

У нас было двое детей, и я не знала, как смогу совместить уход за ними с огромным исследовательским проектом, находившимся в то время в зачаточном состоянии. При этом я жила в стране, которая до сих пор была для меня чужой. Когда выдалась свободная минута, я расплакалась. Я нечасто плачу, поэтому помню каждый раз, когда это случилось. Моя жизнь с детства была полна потрясений. Я научилась приспосабливаться и добиваться своего, несмотря на сложные обстоятельства. Решение проблем всегда заключалось в строгой расстановке приоритетов и структурировании задач. Разрываясь между работой, поездками в больницу, приготовлением пищи, играми и воспитанием детей, я научилась расчищать снег с ребенком на спине и строить домики в саду. Ночами я была занята работой. Робин часто ездил в командировки. Однажды он вернулся из двухнедельной заграничной поездки и торопливо вошел в дом, прижимая к уху телефон. Я бросила на него сердитый взгляд из гостиной. Мне казалось неприемлемым, что после двухнедельного отсутствия болтовня по телефону была для него важнее встречи с семьей. Он поставил чемодан, небрежно махнул мне рукой, поднялся по лестнице в свой кабинет и закрыл дверь.

«Какое неуважение!» – подумала я, последовав за ним.

– С кем ты говоришь?! – крикнула я с лестницы. – С проклятым премьер-министром?

Дверь в кабинет медленно приоткрылась.

– Да, – прошептал он и закрыл дверь.

Я спустилась по лестнице, чувствуя, как пылают щеки.

* * *

К осени 2009 года мне удалось набрать всего половину пациентов для исследования. В то же время я приступила к обязательной резидентуре в другой больнице и… снова забеременела. Пока мой живот рос неделя за неделей, я вела большое исследование и полный день работала в отделении неотложной помощи в больнице Телемарка.

Так шли дни: жизнь была беспокойной, и вскоре мы стали семьей из пяти человек. Я работала до самых родов, и через пять дней после появления на свет дочери вернулась в свой домашний кабинет. Я принесла туда пеленальный столик и кормила дочь грудью во время перерывов. Малышка радостно чирикала, лежа у меня на груди, пока я работала. Я не особенно этим горжусь, но в этом была необходимость. Исследование и так затянулось, а мне хотелось двигаться вперед и искать ответы на свои вопросы.

Мысль о том, что я не справлюсь, даже не приходила мне в голову. Резидентура длилась ограниченное время, исследование тоже должно было завершиться в какой-то момент. Кроме того, вести исследование мне нравилось – я словно была в своем маленьком пузыре. Что бы ни происходило, исследование всегда было со мной. Часто я укладывала детей спать и сразу ехала на работу, где оставалась, пока не приходила пора будить детей и кормить их завтраком. Робин начал беспокоиться о моем здоровье.

Я РАБОТАЛА ДО САМЫХ РОДОВ, И ЧЕРЕЗ ПЯТЬ ДНЕЙ ПОСЛЕ ПОЯВЛЕНИЯ НА СВЕТ ДОЧЕРИ ВЕРНУЛАСЬ В СВОЙ ДОМАШНИЙ КАБИНЕТ.

– Люди умирают от недостатка сна, – сказал он однажды.

Его ворчание меня раздражало. В конце концов, я была не единственной в нашей семье, кто засиживался на работе. Тем же вечером я вернулась в свой кабинет и опять работала до утра. Когда я разбудила дочку утром, она с грустью посмотрела на меня.