Загадка Иисуса - [10]

История Иисуса в том ее виде, в каком ее обычно преподносят, должна была бы занимать значительное место в ряду этих событий. В нашем распоряжении имеется греческий текст сочинения Иосифа, которое, если верить автору[6], было скопировано собственноручно императором Титом и опубликовано по императорскому указу. В этом тексте нет никакого упоминания об Иисусе. Существовал, однако, христианский вариант, ныне потерянный и известный теперь, лишь по древнему переводу на старо-славянский язык. В восьми местах. этой рукописи были вставлены длинные отрывки об Иисусе[7]. Они любопытны и заслуживают того, чтобы их исследователи наряду с апокрифическими[8] евангелиями. Они носят на себе печать христианского богословия и не имеют ничего общего с рассказом Иосифа.

В XVIII, XIX и XX книгах своей «Древней истории иудеев» Иосиф опять возвращается к истории Иудеи в период от Тиверия до Нерона. И здесь снова можно ждать сообщения об Иисусе. На этот раз нас ждет даже чрезмерное удовлетворение. Ибо здесь до нас дошел лишь один христианский список. В 3-й главе XVIII книги рассказывается о бедствиях, которые пришлось претерпеть иудеям при Тиверии. И вот тут-то в рассказ о жестокостях, совершенных прокуратором Понтием Пилатом над иудеями Палестины, и об изгнании иудеев из Рима по приказу Тиверия вдвинута без всякой связи с контекстом неуклюжая интерполяция.

Вот какой вид она имеет. Автор кончает рассказ о жестокой расправе в связи с мятежом Иерусалима.

«…Застигнутые без оружия хорошо снаряженными воинами многие погибли на месте, другие убежали израненные. Так кончился мятеж.

И явился в это время Иисус человек мудрый, если только должно называть его человеком. Он совершил чудесные дела, учитель людей, которые с открытым сердцем приняли истину, я он увлек многих иудеев, а также многих из греческого народа. Это он был мессия (христос). Когда по наущению тех, которые были первыми среди нас, Пилат приговорил его ко кресту, те, которые полюбили его первыми, не прекратили (любить его). Он явился им на третий день воскресшим. И божественные пророки предсказали это и десять тысяч других чудес о нем. Ныне еще существует секта христиан, называемых по нем.

В эти лее времена другой ужасный удар поразил иудеев…»

Никогда ни одно сообщение не было сшито более белыми нитками. Естественное течение рассказа идет от иерусалимского мятежа к другому ужасному удару, поразившему иудеев, а именно к высылке в Сардинию четырех тысяч римских иудеев. И вот это течение резко прерывается сообщением об Иисусе, которое совершенно не вяжется с остальным текстом.

В отрывке об Иисусе сквозит самая пламенная христианская вера, в нем проглядывает самая типичная христианская фразеология[9]. Этот Иисус, который не является собственно человеком который является мессией в христианском смысле, который воскрес на третий день по писанию, этот Иисус есть Иисус веры. И эти люди, которые всей душой ищут правды, которые, полюбив Иисуса первыми, любили его до конца, это ведь христиане, какими они рисовались самим себе. Есл'и бы эти строки писались Флавием Иосифом, то он бы должен был быть сам христианином и публично исповедовать христианство. Все его сочинение и все его дела должны были бы быть совершенно иными. Интерполяция здесь буквально режет глаза.

Она цитировалась в IV веке Евсевием Кессарийским[10]. Никакой христианский апологет до него, повидимому, не читал ее и не слышал о ней[11]. Ориген[12] в III веке замечает[13], что Иосиф хотя он и не верит в Иисуса, как в мессию, иногда приближается к истине. Ориген говорит так по поводу другой интерполяции, которой мы не находим в наших экземплярах. Очевидно, Ориген в своем экземпляре не имел той интерполяции, где Иосиф совершенно отчетливо признает, что «этот Иисус был мессия», в противоречие с самим собой, ибо в другом месте он говорит, что мессией является Веспасиан[14].

В наших экземплярах мы находим еще косвенное упоминание об «Иисусе, так называемом мессии», в 9-ой главе XX книги: Ханан… созвал заседание синедриона и заставил явиться пред ним брата Иисуса, так называемого мессии, по имени Иаков, и нескольких других». В этом косвенном упоминании снова выдает себя христианская вставка. Выражение «Иисус, так называемый мессия», — это то самое выражение, которое употреблено в евангелии от Матфея в конце мнимой родословной христа[15]. В результате неуклюжей вставки получилось, что Иосиф употребляет указанное выражение, нигде не упомянув того человека, к которому, он прилагает это поразительное прозвище. Выражение «брат Иисуса» является не чем иным, как священным званием «брата господня», под которым со времен Павла[16] этот Иаков известен среди христиан. Автор вставки хотел, очевидно, показать христианским читателям тождество осужденного Хананом иудея с евангельским Иаковом, употребив прозвище, под которым он был им знаком.

Флавий Иосиф ничего не сказал об Иисусе. У нас пропала лучшая возможность осведомиться об Иисусе. Конечно, из этого молчания Иосифа не следует делать слишком уже категорические заключения, конечно, Иисус мог существовать и без того, чтобы Иосиф что-либо написал о нем. Все же главный исторический источник наш хранит немое молчание об Иисусе.