Загадка Эдгара По - [21]

— Я никому не хотел причинить вреда, сэр, — пропыхтел он до смешного гулким голосом. — Господь свидетель, я не хотел ничего плохого.

— Тогда почему вы убежали?

— Испугался, сэр. Я подумал, что вы натравите на меня констеблей.

— Тогда зачем вы за мною следили, начнем с этого?

— Потому что… — он замолчал. — Неважно. — Его голос стал глубже и звучнее, а речь полилась ритмичным потоком, словно эти слова он говорил уже много раз: — Даю вам слово, сэр, как джентльмен джентльмену, я совершенно ни в чем не виновен. Да, это правда, у меня была полоса неудач, но не по моей вине. Мне не повезло с компаньонами, я злоупотреблял алкоголем и слишком легко верил людям. Но все же…

— Хватит, сэр, — перебил я. — Почему вы следили за мною?

— Отцовские чувства, — сказал он, ударяя себя кулаками в грудь. — От них не так просто отречься. Сердце, что бьется в этой груди, — сердце джентльмена, происходящего из старого и знаменитого ирландского рода.

Теперь он уже стоял на коленях в сточной канаве, а вокруг нас собиралась толпа зевак, дабы насладиться спектаклем.

— Кусок дерьма, — воскликнул горбун из числа зрителей. — А туда же, в благородные лезет!

— И что же, спросите вы, было худшей из моих потерь? — продолжал мой собеседник. — Потеря имения? Насильственное выдворение из родного края? Или горькое осознание того, что мое доброе имя несправедливо опорочено человеком, недостойным даже того, чтобы чистить мой мундир?! Неудачи в делах или утрата — из-за бесконечной зависти окружающих — надежды добиться успеха собственными силами? Или же смерть моей любимой жены? Нет, сэр, это все ужасно, но самым ужасным был другой удар, обрушившийся на меня. — Он поднял лицо к небу. — Господь свидетель, ни одна печаль не сравнима с потерей моих ангелочков, моих любимых деток. У меня было двое сыновей и дочка, им была уготована судьба услаждать меня в зрелости и поддерживать в старости. Но, увы, их у меня отняли, — он сделал эффектную паузу, чтобы вытереть глаза рукавом пальто.

— Если это пьеса, — заметил один из зевак, — то я бы ни пенни не дал, чтоб посмотреть ее. Такая игра и гроша ломаного не стоит!

— Ты, мерзкий пройдоха! — взревел незнакомец, грозя мальчишке кулаком, а затем снова воздел взор к небу. — Почему, Господи? — вопрошал он. — Почему я обнажаю душу перед чернью?

— Эй-эй, поосторожнее, это кого ты там называл чернью? — спросил чей-то голос.

— Джентльмен не совсем здоров, — заявил я.

— Да он просто пьян.

— Возможно, он немного не в себе, — согласился я, помогая пленнику подняться.

Великан зарыдал:

— Эти парни правы, сэр, — сказал он, навалившись на меня всем телом так, что я с трудом удержался на ногах. — Я не стану отрицать, что в минуты печали я порой находил утешение на дне стакана бренди. — Он приблизил губы к самому моему уху: — И правда, когда вы об этом упомянули, я вспомнил, ведь капля чего-нибудь горячительного — самая эффективная профилактика против осеннего холода, который и сейчас пробирает меня до костей.

Я повел бормочущего пленника по Генриетта-стрит. Толпа зевак рассосалась, поскольку незнакомец перестал интересовать их. На Бедфорд-стрит он затащил меня в таверну, где мы сели в углу друг напротив друга. Мой гость тепло поблагодарил меня за доброту и заказал бренди и воду. Я попросил темного пива. Когда официантка принесла напитки, он поднял бокал и сказал:

— Ваше здоровье, сэр, — сделал большой глоток и вопросительно взглянул на меня. — Вы не пьете?

— Я сижу и размышляю, нужно ли передать вас в руки полиции? — сказал я. — Очень сожалею, но именно так мне придется поступить, если вы не скажете, почему вы так интересуетесь мною и мальчиками, которых подстерегали в Сток-Ньюингтоне.

— Ах, сударь, — он широко раскинул руки. Теперь он успокоился, практически расслабился, но его сладкоречивый тон странным образом не соответствовал неопрятной наружности. — Но я же уже объяснил. Вернее, начал объяснять, и тут эта толпа грубиянов перебила меня.

— Я не совсем понял вас.

— Господи, ну разумеется, все из-за мальчика, — нетерпеливо сказал мой собеседник. — Мальчик — мой сын!

15

Я вернулся на площадь Рассела в начале седьмого, так и не забрав шесть шиллингов у миссис Джем. На самом деле, благодаря мистеру По я стал еще беднее и заработал легкую головную боль. Дверь открыл лакей по имени Фредерик, с которым я был уже знаком. Я попросил его узнать у хозяина, занят ли он. Через минуту сам мистер Франт спустился по лестнице, вежливо поздоровался со мною и проводил меня в библиотеку.

Он внимательно посмотрел на меня, словно пытался по лицу угадать причину моего прихода.

— Вы узнали, кто тот человек, что напал на Чарльза?

— Да, сэр. Покинув ваш дом, я шел к Лестер-сквер. Оказалось, этот тип шастал поблизости, и он стал следить за мною.

Лицо Франта пошло красными пятнами.

— Но почему? Его интересуете вы?

— Думаю, нет. Я случайно обернулся и увидел его позади. Он попытался убежать, но я погнался за ним.

Франт нетерпеливо махнул рукой, прося не вдаваться в детали.

— Короче говоря, я поймал его и дал ему выпить. Он признался, что является американцем ирландского происхождения, переживающим сложные времена. Его зовут По, Дэвид По. И родные считают его умершим.