Загадка Эдгара По - [145]

— Стойте, — сказал я. — Не нужно мучить девушку.

Карсуолл откинулся на скамейке и открыл часы.

— Даю вам минуту, чтобы убедить меня.

— Вы ее отпустите?

— Возможно. Все зависит от вашей честности.

У меня не оставалось выбора.

— Мистер Ноак считает, что Генри Франт ответственен, прямо или косвенно, за смерть его сына в Канаде во время последней войны. Он полагает, что лейтенант Сондерс умер, поскольку грозился предать гласности мошеннические сделки, проводимые банком Уэйвенху, или, вернее, мистером Генри Франтом. Более того, он подозревает, но пока что не смог доказать, что вы сами, мистер Карсуолл, были пособником Франта в его преступной деятельности, то есть явились, по крайней мере в некоторой степени, соучастником убийства лейтенанта Сондерса.

Карсуолл надул щеки и со свистом выпустил воздух.

— А какие у него есть доказательства?

— Ничего, что прямо указывало бы на вас. Однако, проведя собственное расследование, мистер Ноак обнаружил, что Генри Франт расхищал имущество банка после того, как взял на себя руководство. Мистер Ноак предпринял ряд шагов, чтобы ускорить крах банка и разорение самого мистера Франта.

— Но этим дело не кончилось, — тихо заметил Карсуолл.

— Нет, сэр, не кончилось. Мистер Ноак завел знакомство с вами. Переговоры касательно предполагаемой продажи ливерпульских складов убедили его, что вы принимали активное участие в канадских операциях, хотя и не доказывали, что вы имеете отношение к смерти его сына. — Я замялся. — А теперь мы подошли к смерти миссис Джонсон и леднику.

Я почувствовал, как атмосфера в комнате внезапно изменилась, как только я выпалил последние слова. Иверсен тихонько охнул.

— Это был несчастный случай, — фыркнул Карсуолл. — Именно такое решение вынес коронер.

— Несчастный случай, сэр? Но думаю, коронер не знал, что миссис Джонсон была в леднике не одна. С нею был мужчина.

— Мне казалось, что это неподходящее время и место для романтического свидания.

— Они пришли туда с иной целью. Генри Франт и миссис Джонсон спрятали в леднике кое-какие ценности в надежде, что смогут начать новую жизнь после того, как банк лопнет, — вероятно, за границей и под чужими именами.

Карсуолл удивленно поднял густые брови.

— Никогда не слышал ничего более невероятного.

— Они забыли кольцо. Вернее, он забыл.

— Кольцо? А, то кольцо, что вы похитили?

— Нет, то кольцо, которое вы велели вашему лакею спрятать в подкладке моего пальто, чтобы у вас появилось законное основание для предъявления против меня ложным обвинений.

— Ложных? Ложных, говорите? Но где же тогда, позвольте спросить, кольцо?

— Не могу вам сказать. Но точно знаю, что его скоро доставят в ваш особняк на Маргарет-стрит. Но вернемся к мистеру Ноаку: он получил список ценных бумаг, отсутствовавших на момент падения банка. В их числе вексель, который был недавно обналичен в Риге.

— И как мистер Ноак это объясняет?

— Он считает, что Генри Франт инсценировал собственное убийство и все еще жив и вы с ним заключили сделку.

Карсуолл откашлялся, из его рта вылетел комок слизи.

— Прошу вас просветить меня на этот счет.

— Вы помогаете ему обналичивать векселя и, вероятно, продавать и другие ценности. Мистер Франт не осмеливается делать это сам, даже за границей, поскольку он виновен не только в хищениях, но и в убийстве на Веллингтон-террас. Мистер Ноак установил, что вексель, обналиченный в Риге, побывал у одного нотариуса в Брюсселе, с которым вы часто ведете дела.

— Как и многие другие, без сомнения. Но какая же мне польза от этой нелепой сделки?

— Вам, сэр? Ну, вы получаете свою долю, разве нет? А вдобавок возможность обладать женой мистера Франта.

Лицо Карсуолла, уже бордовое, потемнело еще больше. Он изучал циферблат своих часов, а грудная клетка вздымалась и опускалась:

— Редко мне приходилось слышать такую чушь, — наконец сказал он.

— Но эта чушь объясняет, почему мы вчетвером оказались в этой комнате.

Иверсен покашлял, напомнив Карсуоллу о своем присутствии.

Карсуолл повернулся к нему и ткнул в Мэри-Энн:

— Дайте-ка этой неряхе лекарство от всяких глупостей.

— Зачем, сэр? — спросил Иверсен. — Мне показалось, молодой человек и так разговорился.

— Да что с вами такое?

— Девчонка — моя служанка, и она умеет хранить в тайне свои беды. А если раздробить ей руки, то на нее не позарится ни человек, ни зверь.

Я сказал наобум, только чтобы отвлечь Карсуолла:

— Но есть еще один вопрос, на который мистер Ноак желал бы найти ответ.

— Да? — Карсуолл нажал кнопку репетира на часах, и они издали тонкий писк. — Этот Ноак идиот: ну сунул он свой американский нос в мои дела, а что толку?

— Он хотел бы знать, понимаете ли вы, что выставляете себя на посмешище, когда пытаетесь купить этого лицемерного святошу-баронета, чтобы он женился на вашей ублюдочной дочери и ваших деньгах, добытых преступным путем. Знаете ли вы, что весь свет ухмыляется, видя ваше желание передразнивать. А еще ему интересно, умрете ли вы своей смертью, сэр, или отправитесь на виселицу, что вы вполне заслужили.

Я говорил все громче и громче, поскольку страсть изливалась из тайника в моей душе. Ноак не задавался этими вопросами, зато они интересовали меня, и мне нечего было терять, поскольку я и так все уже потерял. Когда я закончил, то в душной комнате повисло молчание. Иверсен смотрел на Карсуолла, и на его лице застыло какое-то отрешенное, почти веселое выражение. Лицо старика пошло от злости белыми пятнами. Я услышал совершенно отчетливо писк часов Бреге.