Загадка Эдгара По - [138]

— Оставьте нас! — скомандовал голос.

Я услышал шаги — двух пар ног, кажется, — по деревянному полу, затем дверь отворилась и захлопнулась. На ресницах у меня собрались капельки воды, и я не знал, откуда они взялись, из кружки или от слез. Я все еще лежал с закрытыми глазами, но медленно открыл их и увидел просевший потолок, испещренный трещинами, — кое-где отвалилась штукатурка и показались балки.

— Сядьте!

Я ухватился связанными руками за край гроба и в конце концов смог принять сидячее положение. Первое, что я заметил, — шапку седых волос, выбивающихся из-под шапочки из черного бархата типа тех, что носят судьи. Я перевел взгляд на лицо, находившееся вровень с моим собственным. Узнавание нахлынуло на меня вместе с ощущением неизбежности.

— Мистер Иверсен, — сказал я. — Зачем вы сюда меня привезли?

— Сейчас вам будет удобнее, — он наклонился в кресле и изучал мое лицо. — Протяните руки как можно дальше, а теперь немного наклонитесь назад, а теперь снова вперед. Лучше, да? Еще воды?

В этот раз я пил жадно. Мистер Иверсен наполнил кружку из кувшина, стоявшего на столе подле его кресла. Калека был, как и в прошлый раз, одет в длинное развевающееся одеяние с вышитыми выцветшими желтыми нитками магическими символами. Костыли привалены к стенке гроба. На столе карманный пистолет.

Мой взгляд блуждал по комнате, и я обнаружил, что мы не одни. У окна спиной к нам сидел еще какой-то человек в пыльном коричневом платье и старомодной треуголке.

— Вы дурак, сударь, — дружелюбно заметил хозяин. — Вам не стоило возвращаться. Нужно было уехать куда-нибудь далеко-далеко. Семь Циферблатов небезопасное место для любопытных. Я же пытался намекнуть вам во время вашего прошлого визита. Увы, нельзя ожидать от молодого человека мудрости, которая приходит лишь с годами.

— Намекнуть? — во мне кипела злость. — Это так вы называете тех головорезов? Чего вы от меня хотите, сэр?

— Правды. Зачем вы приходили вчера вечером?

Все, чего я мог добиться словами, — это быстрой и безболезненной смерти. Я устал от лжи и сказал Иверсену правду:

— Я пришел из-за вашего попугая, — в его глазах мелькнуло понимание. — Того, что повторял «ayez peur».

— Чертова птица. — Иверсен постучал по дулу пистолета. — Я мирился с нею только ради клиентов, но не смог выносить ее более. Надеюсь, никогда ее не увижу и не услышу.

— Я написал докладную записку, — сказал я, — в которой описаны все обстоятельства этого дела, включая визиты на Куин-стрит с момента моего знакомства с мистером Генри Франтом.

— О да. И ее заверила пара адвокатов, а копию вы отправили лорд-канцлеру. Бросьте, Шилд, хватит говорить глупости. Если бы вы хотели, то давно бы отправились в магистрат.

Да, тут он прав. Я собирался начать докладную записку в вечер перед отъездом из Монкшилл, но она так и осталась лежать недописанной в комнате на Гонт-корт.

— Нет, — продолжил Иверсен. — Не поверю ни на секунду. Да, собственно, и неважно. Мы выколотим из вас правду.

Пару минут мы молчали. В комнате витал странный сладковатый душок. Я посмотрел на две фигуры передо мной: Иверсена, сидящего рядом с гробом, и старика в кресле у зарешеченного окна. Где-то вдали раздавались звуки города, занимавшегося своими обычными делами, В доме тоже было шумно: топот на лестнице, стук внизу, женский голос, поющий колыбельную. Вокруг меня текла жизнь, полная чудес, прекрасная жизнь, с которой я просто не мог расстаться.

— Сэр, — я обратился к старику в коричневом костюме. — Прошу вас, умоляю вас, помогите.

Старик не ответил и не подал виду, что слышал меня.

— У него голова занята другими вещами, — заметил Иверсен.

Я повернулся к нему:

— Если хотите, чтобы я связно отвечал на вопросы, сэр, то будет лучше, если я поем. Кроме того, я был бы премного благодарен, если бы смог посетить уборную.

Иверсен рассмеялся, обнажив вставные зубы, сделанные из кости или из слоновьего бивня и без сомнения дорогие, — они напомнили мне о дантисте, и любопытное предположение вновь мелькнуло в голове.

— Что ж, вы получите желаемые земные блага, мистер Шилд, — он придвинулся к краю кресла, приподнялся, опершись на руки, одним натренированным движением схватил костыль и сунул его под правую руку. На мгновение он застыл, покачиваясь и держась за край гроба свободной рукой, с выражением триумфа на лице. Иверсен был высок и нависал надо мной словно гора. — Но сначала я освобожу ваши карманы от всего лишнего.

Его крупные руки быстро и ловко обшарили мою одежду. Иверсен вытащил записную книжку, кошелек, перочинный нож и красный платок в горошек, который мне подарили мальчики накануне отъезда из Монкшилл. Он быстро осматривал каждый предмет и засовывал себе в карман. Наконец он был удовлетворен.

— Я велю принести вам ночной горшок прямо сюда. Ну и что-нибудь поесть.

— Но ваши помощники ведь не оставят меня в гробу?

— Да, я понимаю, это не совсем удобно. Не вижу причин, почему бы вас не вытащить. В конце концов, они же будут за вами следить.

— Но мне будет сложно, да и им тоже, если они не развяжут мне руки.

— Не думаю, что вас нужно развязать, мистер Шилд. Небольшое неудобство погоды не сделает, — мистер Иверсен взял со стола пистолет и потащился к двери. — До новых встреч! — сказал он, картинно махнув рукой, и этот жест разбудил во мне какое-то смутное воспоминание.