Загадка Эдгара По - [127]

Софи не было. Вероятно, она уже ушла. Или же, возможно, Эдгар ошибся во времени или даже месте. Я попытался представить ее лицо, но на этот раз даже в этом удовольствии мне было отказано.

Я искал утешения, развив бурную деятельность. Кладбище казалось отполированным в лучах заходящего весеннего солнца. Служитель топтался у ворот. Я дал ему шесть пенсов и попросил показать нужную мне могилу. Надгробие было маленьким и простым, еще не успевшим обветриться и пострадать от непогоды. Никаких плачущих херувимчиков или неискренних эпитафий — на камне было высечено лишь следующее:

ГЕНРИ УИЛЬЯМ ПАРКЕР ФРАНТ

17 июля 1977 — 25 ноября 1819

aet. Suae [38] 44

Худощавый Франт казался моложе своих лет. Дата рождения пробудила во мне воспоминание. Я подумал, что на табличке в церкви в Флаксерн-Парве тот же год значился годом смерти его матушки Эмили. Возможно, она умерла во время родов или от возникших осложнений. Я внезапно увидел, причем видение было четким, неожиданным и нежеланным, маленького мальчика среди слуг в огромном особняке в Монкшилл, растущего без матери. Отец мальчика посвятил себя разгульной жизни, которая отдаляла его от собственного чада, а потом, когда Монкшилл нужно было продать, мальчика вырвали из уюта семейного лона и отправили жить среди чужих людей в Ирландии. Да, Генри Франт — джентльмен, вернее, был джентльменом, но вряд ли ему можно позавидовать.

Я отвернулся и начал мерить шагами гравиевые дорожки, при этом из головы никак не выходили слова проклятой птицы. Мимо меня прошла похоронная процессия, и я непроизвольно сдернул шляпу и посторонился. О, эта страшная роскошь смерти! Наконец родственники и друзья усопшего миновали меня. И тут я увидел, как по тропинке, перпендикулярно процессии, торопливо приближается легко узнаваемая фигурка Софи Франт. Она была одна.

Я быстрым шагом двинулся за нею. Вдовий траур часто накладывает на тех, кто его носит, печать анонимности: даже когда лицо открыто, вы видите вдову, а не женщину. Но ошибки быть не могло, это Софи. Я узнавал каждую линию ее тела, ведь я и в жизни, и в мечтах изучил изгиб ее шеи, помнил ее осанку, ее походку, когда Софи шла, глядя по сторонам, поскольку ей с ее живым умом все было интересно, все хотелось рассмотреть.

Она услышала мои шаги и посторонилась, чтобы пропустить меня, притворившись, что изучает эпитафию на памятнике. Я поравнялся с нею и остановился. Ее головка медленно повернулась в мою сторону.

Я поклонился. Мы молчали. Нас разделяло всего четыре или пять футов. Я отдавал себе отчет в том, что похоронная процессия направляется к открытой могиле всего в паре шагов от того места, где покоились останки Генри Франта. Погода была чудесная, и на кладбище пришли и другие посетители. И здесь, среди могил, нас обтекал людской поток.

Софи откинула вуаль. Меня всегда притягивали ее глаза. Я сделал шаг навстречу, но резко остановился. Обстоятельства изменились, а я был рабом этих обстоятельств. В Монкшилл я видел ее каждый день, мы обедали за одним столом, гуляли по одним тропинкам — все это породило ложное чувство интимности, казалось естественным для дамы ее положения обращаться со мной почти как с равным. Но последние три месяца развеяли дымку иллюзий. Теперь, снова увидев ее, я не мог не думать о пропасти между нами, о контрасте между моим потрепанным поношенным пальто и ее элегантным черным одеянием. Я не узнавал ни ее плаща, ни платья под ним.

— Том, — сказала Софи. — Нам нельзя видеться.

— Тогда почему вы не ответили на мое письмо? Почему оставили томиться в неизвестности?

Она вздрогнула, словно от удара.

— Я не хотела этого. Просто решила, что лучше будет полностью и немедленно разорвать отношения.

— Лучше для кого?

Софи посмотрела прямо на меня.

— Для меня. И для вас, наверное. Кроме того, дальнейшее наше общение ранит кузину.

— Мисс Карсуолл? Она-то тут при чем?

— Вам лучше знать, сэр.

Я почувствовал, как меня бросило в жар.

— Софи, дорогая, если вы имеете в виду тот последний вечер в Монкшилл, то мисс Карсуолл зашла ко мне только, чтобы попрощаться и одолжить немного денег на поездку. Это было лишь проявление доброты, не более.

Она отвернулась, шляпка и вуаль закрывали ее лицо.

— Если и так, есть иная причина, по которой я не должна видеть вас или писать вам.

— Из-за того, что мистер Карсуолл сфабриковал обвинения против меня?

Софи покачала головой:

— Я знала, что это чепуха. И Флора тоже.

— Кто-то по наущению Карсуолла зашил кольцо под подкладку моего пальто, подозреваю, это был Пратт. Но к счастью, я обнаружил кольцо, приехав в Лондон. Я договорился, что его анонимно вернут.

— Я так беспокоилась. Не знала, где вы и что с вами, — Софи заговорила быстрее, и ее лицо оживилось. — Мистер Карсуолл передумал забирать Чарли из школы мистера Брэнсби. Но вы больше там не работаете, я правильно поняла?

Я кивнул.

— Мистер Брэнсби и мистер Карсуолл пришли к взаимопониманию. Я оставил место, пока меня не успели уволить.

— И как же вы теперь живете?

Я видел, что Софи смотрит на меня, и понимал, что она думает, видя мою потрепанную шляпу и потертое пальто.

— Спасибо, хорошо. У меня есть друзья.