Загадка Безумного Шляпника - [71]

Доктор Фелл опустил блокнот на стол.

– Таким образом, – сказал он, – я обрисовал вам то, что я, в духе Дрисколла, намереваюсь назвать «историей резиновой мышки». Посмотрим, что из этого следует. Вы понимаете, Хэдли, не так ли?

Старший инспектор снова взволнованно начал расхаживать по комнате, и у него вырвался звук, подозрительно напоминающий стон.

– Полагаю, да, – недовольно ответил он. – Он ждал, когда автомобиль сэра Уильяма появится на Беркли-стрит. Кажется, это было в субботу вечером?

– В субботу вечером, – подтвердил доктор. – Он еще был юным, полным надежд и все такое. Он витал в облаках – перед тем, как произошла эта заминка. И кстати, здесь еще одна изобретательная черта его плана. В большинстве его краж он практически не рисковал быть пойманным. Он крал шляпы у достойных людей, которые не стали бы поднимать из-за этого шум. А главное, они и не подумали бы обращаться в полицию. И если бы его заметили, он был почти уверен, что жертвы ограбления не кинулись бы его преследовать всерьез. Это весьма остроумно с его стороны. Человек со складом сэра Уильяма погнался бы за вором, укравшим у него полкроны, через весь Лондон, охваченный яростным желанием наказать его. Но не сделал бы ни шагу из опасения показаться смешным, чтобы поймать воришку, сдернувшего с него шляпу стоимостью две гинеи… Что ж, Хэдли, попробуйте восстановить картину.

– Гм… Он ожидал на Беркли-стрит, когда появится машина сэра Уильяма. Ему ничего не стоило позвонить ему домой и в случайном разговоре получить нужные ему сведения… куда Биттон собирался выехать в тот вечер и все остальное. Далее. Насколько я помню со слов сэра Уильяма, его шофер замедлил скорость, чтобы пропустить слепого – торговца карандашами, который переходил улицу…

– За шиллинг любой торговец согласился бы перейти улицу там и тогда, когда ему укажут, – согласился доктор. – И Дрисколл заполучил шляпу, уверенный, что сэр Уильям не станет его преследовать. Он был прав. До сих нор все шло отлично, пока…

Он вопросительно посмотрел на Хэдли.

– До воскресного вечера, – медленно проговорил Хэдли. – Когда в этот вечер он зашел в дом сэра Уильяма, новость о пропаже рукописи внезапно обрушилась на его бедную голову.

– Сейчас мы ступили на спорную почву, но не суть важно. Кхм! Вряд ли до этого вечера он обнаружил, что, сам того не зная, похитил рукопись, принадлежащую сэру Уильяму. Заподозрил ли он что-либо тогда, не знаю. Несомненно, ему было все известно о рукописи из намеков сэра Уильяма. Но на него обрушилось еще одно дело. Возвратились из поездки Лаура Биттон с супругом. Должно быть, Лаура выразила какое-то недовольство состоянием их отношений. Последовала тихая перебранка. Дрисколл постарался поскорее исчезнуть, пока Лаура не успела назначить ему свидание. Вероятно, так и было. В противном случае она сделала бы это дома, и ей не пришлось бы посылать ему письмо. Но Дрисколл лишил ее этой возможности, это было в его манере.

– Его бросало то в жар, то в холод, – проговорил Хэдли. – Его страшил скандал, который мог бы поссорить его с дядей…

Доктор Фелл мрачно кивнул:

– И тысяча других опасений, может воображаемых… Мистер Далри сказал, что в этой квартире полно следов его присутствия, – вдруг громче, чем обычно, произнес доктор. – Что же должно было с ним произойти, когда он возвратился домой и в дополнение ко всем грозным неприятностям обнаружил, что ненамеренно украл у дяди его бесценную рукопись! Господи! Что он подумал! Вероятно, в состоянии крайней растерянности он вообще не был способен размышлять. Что бы вы сами подумали, если бы пропала рукопись стоимостью десять тысяч фунтов, которая оказалась в подкладке шляпы? Дрисколл по-детски преувеличивал вставшие перед ним проблемы. Они казались ему страшными и неразрешимыми. Как он мог это объяснить? Он представлял себе дядю, впавшего в ярость, и себя с манускриптом. И ломал голову, как вообще она могла оказаться в его цилиндре? Даже в состоянии умопомрачения он не мог представить, чтобы дядя намеренно спрятал эту хрупкую вещь в свой цилиндр и носил ее на улице. Но что хуже всего – Дрисколл вообще не должен был знать о существовании этой рукописи!

Представьте только, как этот хрупкий рыжеволосый юноша дико мечется по этой комнате, как крыса в поисках выхода из западни! Минутой раньше он был беспечным искателем приключений, веселым щеголем – бессмертным, как герой дешевого романа. Его любили женщины, и в его воображении мужчины его боялись. Теперь ему угрожал невероятный скандал, который грозил лишить его и без того не очень благополучного положения, да еще при этом невозможном характере дяди. Интересно, сколько он выпил?

– Если бы у него хватило ума, – проворчал старший инспектор, с досады хватив по столу кулаком, – он пошел бы к дяде и…

– Вы полагаете, это было возможно? – недоверчиво осведомился доктор Фелл. – Сомневаюсь, что даже самый здравомыслящий человек осмелился бы на это. Тем более явиться пред очами разгневанного сэра Уильяма. Что мог сказать Дрисколл? «Ах, дядя, я так сожалею. Вот эта рукопись По. Я по ошибке стащил ее, когда украл вашу шляпу». Можете себе представить результат этого признания? Дрисколл не должен был знать о ней, как и никто вообще. Биттон казался себе очень хитрым и умным, в то время как сам поставил всех в известность о своем ценном приобретении. Да он просто не поверил бы Дрисколлу. Что вы сами подумали бы о человеке, который заявил бы вам: «Кстати, Хэдли, знаете об этом тысячефунтовом банкноте, который вы прячете от всех у себя в столе наверху? Так вот, когда вчера я стащил у вас зонтик, я случайно обнаружил болтающимся на шнурке зонтика ваш банкнот. Правда, смешно?» Нет, дорогой мой. Вряд ли вы согласились бы спокойно принять это объяснение. И если бы в довершение всего позднее вошел бы ваш брат и сказал бы: «Да, Хэдли, интересно то, что в квартире этого парня я обнаружил не только ваши зонтик и банкнот, но и свою жену». Посмею предположить, мой друг, что вы нашли бы поведение своего друга по меньшей мере эксцентричным.