Загадка Безумного Шляпника - [38]

Генерал Мейсон, который сидел хмурясь и подергивая свою эспаньолку, не утерпел:

– Но боже ты мой! Это же фантастично! Ни одна из рукописей По…

– Смею предсказать, – спокойно возразил Эрбор, – что именно эта стоит таких денег. Разве Биттон не описал ее вам? Да, вряд ли. Ее появление произвело бы переворот. – Он медленно обвел слушающих его холодным взглядом. – Поскольку я нахожусь в обществе образованных полицейских, я могу вам сказать, что это за вещь. Это первый аналитический детективный рассказ за всю историю этого жанра во всем мире. Он написан раньше другого знаменитого рассказа По «Убийство на улице Морг». Доктор Робертсон сообщил мне, что даже с точки зрения литературного искусства рукопись во много раз лучше трех других детективных рассказов По о Дюпене… Говорю вам, что я дал бы за нее десять тысяч долларов. Могу навскидку назвать вам еще трех коллекционеров, которые дали бы двенадцать или даже пятнадцать тысяч. И мне приятно думать, что она стоит аукциона – где, нет надобности говорить, я намерен ее выставить.

Хэдли торопливо встал и приблизился к столу. Казалось, он хочет вытащить доктора Фелла из своего кресла и лично продолжить допрос, но он остановился и только пристально смотрел на Эрбора.

Доктор Фелл хрипло откашлялся.

– И это было бы довольно глупо, – заметил он, – а может, и нет. Откуда вы это знаете? Вы видели эту рукопись?

– Мне достаточно отзыва доктора Робертсона, величайшего авторитета по наследию Эдгара По. Боюсь, добрейший доктор плохо разбирается в бизнесе, иначе он поступил бы как я. Он сказал мне об этом только потому… Словом, знаете, инспектор, мои винные погреба считаются превосходными. И я не поскупился даже на великолепный токай. Конечно, на следующий день он пожалел о своей откровенности. Он обещал Биттону хранить все в тайне и упрашивал меня не предпринимать никаких шагов. Я выразил ему свое сожаление.

Эрбор опять достал шелковый носовой платок и промокнул лоб.

– Значит, – подытожил доктор Фелл, – это была не просто находка, которая вас интересовала? Вы стремились завладеть рукописью, чтобы продать ее?

– Вот именно, дорогой инспектор. Манускрипт – где бы он сейчас ни находился – принадлежит мне. Могу вам напомнить… Я могу продолжать?

– Да, да, прошу вас.

– Мы легко уладили мое дело с мистером Мак-Картни, – удобно развалившись в кресле, продолжал Эрбор. – У него голова от радости пошла кругом. Он просто не мог поверить, чтобы какой-либо письменный документ, за исключением шантажирующих писем или писем с угрозой, о которых он упоминал, может стоить пять тысяч долларов. В лице мистера Мак-Картни я обнаружил страстного любителя чтения детективов… Следующей моей целью было… Вы догадываетесь, инспектор?

– Добиться приглашения в дом Биттона, – проворчал доктор Фелл.

– Не совсем так. У меня было приглашение остановиться у него. Могу заметить, что когда-то Биттон был обо мне высокого мнения. Правда, когда я приезжаю в Лондон, как правило, я никогда не останавливаюсь у знакомых. У меня есть свой собственный коттедж в пригороде, где я часто живу летом, а зимой снимаю номер в гостинице. Но мне нужно было соблюдать тактичность. Он был моим другом.

Эрбор опять извлек из кармана серебряный портсигар, но, видимо, вспомнил, что здесь нет пепельницы, и убрал его.

– Разумеется, я не мог ему сказать, – продолжал он, – «Биттон, дружище, я думаю, что у вас находится принадлежащая мне рукопись. Отдайте ее мне». Это было бы нетактично, и, думаю, в этом не было необходимости. Я ожидал, что он по собственному желанию покажет мне свою находку. Затем я осторожно повел бы дело, объяснил бы ему, в какие неудачные обстоятельства он попал, и сделал бы ему серьезное предложение. Поймите меня! За принадлежащую мне собственность я готов был заплатить ему цену, которую он назовет! Я старался всеми силами избежать недостойных перебранок и ссор.

Но, инспектор и вы, уважаемые джентльмены, поверьте, это было трудно. Вы знаете Биттона? Ага! Я знал его как упрямого, своенравного и скрытного человека, как маньяка, который лелеет свое сокровище, не желая делиться им с другими знатоками. Но я не ожидал, что с ним будет до такой степени трудно. Он не заговаривал о своей находке, как я надеялся. Несколько дней я пытался намеками навести речь на этот предмет. Я думал, что он просто не понимает, о чем идет речь, и опасался, что мои намеки становятся настолько откровенными, что озадачивают даже членов его семьи. Но сейчас я понимаю. Он все знал и подозревал меня. Он просто строже, чем обычно, оберегал свою тайну. Для меня это было неприятно. Тем не менее со временем я намеревался заявить ему о своих правах на рукопись. По закону, – вдруг спокойный голос Эрбора приобрел жесткие нотки, – я не должен платить ни пенни за то, что принадлежит мне.

– Так вы заключили или нет сделку с мистером Мак-Картни о купле-продаже рукописи? – поинтересовался доктор Фелл.

Эрбор пожал плечами:

– Фактически да. У меня был должным образом оформленный опцион сроком на три месяца. Разумеется, я не собирался выкладывать пять тысяч долларов за манускрипт, которого не видел, даже на основании сказанного доктором Робертсоном. Тем более за рукопись, которая могла быть утеряна или уничтожена к тому времени, когда я заявлю на нее свои права. Однако фактически она принадлежала мне.