Загадка Безумного Шляпника - [32]

Устроившись в кресле поудобнее, Хэдли приступил к беседе:

– Позвольте представиться, миссис Ларкин, я старший инспектор Хэдли. Вы, конечно, понимаете, что мне не совсем приятно доставлять вам все эти неудобства…

– В самом деле? – язвительно полюбопытствовала миссис Ларкин.

– Да, мадам, поверьте. Но мы надеемся, что вы сможете сообщить нам кое-какие очень важные сведения.

– Может быть, – проворчала миссис Ларкин, вздернув плечами. – Этого я не знаю. Но прежде чем вы начнете задавать мне вопросы и зачитывать свое обычное предупреждение, дайте слово, что все сказанное мной будет расценено как конфиденциальная информация.

У нее была манера подергивать головой из стороны в сторону и прикрывать глаза, когда она с заметным усилием выталкивала из себя слова. Хэдли всерьез задумался.

– Значит, вам известно, что такое «обычное предупреждение», миссис Ларкин?

– Может, да, а может, нет. Но я знаю закон и настаиваю на своей просьбе.

– Тогда я могу только повторить то, что вы уже знаете. Я не могу давать никаких обещаний. Если сказанное вами имеет прямое отношение к данному расследованию, я не могу относиться к этому как к конфиденциальной информации. Это понятно?.. Кроме того, миссис Ларкин, я почти уверен, что уже видел вас раньше.

Она пожала плечами:

– Кто знает, может, это и не так. Но у полиции против меня ничего нет. Я почтенная вдова, живу на годовой доход, оставленный мне покойным мужем, и с этими деньгами все в порядке. Я могу назвать вам имена десятка уважаемых поручителей. О предмете вашего расследования мне ничего не известно, и сказать мне нечего. Вот и все.

Все это время миссис Ларкин теребила свой манжет. Под черным пальто на ней был костюм с белыми манжетами, и левый манжет то ли все время высовывался, то ли у нее была привычка теребить его – Рэмпоул не мог сказать. Казалось, Хэдли не обращает на это внимания.

– Вам известно, миссис Ларкин, что здесь произошло?

– Конечно, известно. Вокруг только об этом и говорят.

– Очень хорошо. Тогда вы, наверное, знаете, что убит мистер Филип Дрисколл, который жил в «Тэвисток-Чамберс» на Тэвисток-сквер. Вы написали, что проживаете в том же здании.

– Да. И что из этого?

– В какой квартире вы живете?

Этот вопрос вызвал маленькое замешательство у язвительной особы.

– В квартире номер 1.

– Номер 1. Значит, это на первом этаже? Понятно. Должно быть, вы давно там живете, миссис Ларкин?

Она вспыхнула:

– А вам какое дело? Вас не касается, как давно я там живу. Я регулярно плачу за квартиру. Если у вас есть какие-то претензии, обращайтесь с ними к управляющему дома.

И снова Хэдли задумался.

– Который также подтвердит, сколько времени вы там проживаете, миссис Ларкин. В конце концов вам не принесет вреда, если вы окажете нам небольшую помощь, разве не так? Ведь никогда не знаешь… Иногда, – он поднял на нее взгляд, – иногда это может оказаться очень полезным.

И снова нерешительное замешательство и смущенное ерзанье.

– Я не хотела быть невежливой, – наконец произнесла женщина. – Что ж, если это вам поможет, могу сказать, что живу в этом пансионе несколько недель, что-то около того.

– Ну вот, так будет лучше. Сколько там квартир на каждом этаже?

– По две. По две в каждом подъезде, это большое здание.

– Итак, – задумчиво протянул Хэдли, – должно быть, вы живете прямо напротив Дрисколла. Вы его знали?

– Нет. Так только – видела его, вот и все.

– Это, конечно, неизбежно, когда живешь на одной лестничной площадке. И вы, естественно, видели, приходил ли к нему кто-нибудь?

– Что толку говорить, что я их не видела? Разумеется, видела. Не могла не видеть. Его навещали множество людей.

– Я имею в виду конкретно женщин, миссис Ларкин.

Она с минуту сверлила его неприязненным взглядом.

– Да, среди них были и женщины. Ну и что? Я не какой-нибудь моралист. Живи сам и не мешай другим – вот мое кредо. Меня это не касалось. Они меня не беспокоили, а я их. Но если вы хотите меня спросить, кто были эти женщины, можете и не пытаться. Я этого не знаю.

– При вас, случайно, не называли имя Мэри? – Хэдли бросил взгляд на бледно-розовый листок на столе.

Женщина напряглась, стараясь разглядеть, что там написано, и оставила свой манжет в покое. Затем стала словоохотливей:

– Нет. Я же сказала, что мы с ним не были знакомы. Единственное имя женщины, что я слышала в связи с ним, – имя очень приличной женщины. Это была маленькая блондинка. Очень хорошенькая. Она приходила с высоким худым парнем в очках. Однажды она остановила меня, когда я вошла в подъезд, и спросила, как ей найти привратника, чтобы попасть к Дрисколлу в квартиру. Но у нас нет ни привратника, ни лифтера – в доме автоматический лифт. Она сказала, что ее зовут Шейла и что она его кузина. А больше я никаких имен не слышала.

Хэдли помолчал, рассматривая разложенные на столе предметы.

– Вернемся к сегодняшнему дню, миссис Ларкин… Как вы оказались в Тауэре?

– Кажется, у меня есть право ходить сюда, когда захочу. Я же не обязана объяснять, почему оказалась в публичном заведении. Просто пришла.

Она выпалила все так быстро… Рэмпоул заподозрил, что она заранее сформулировала свой ответ и держала его наготове.