Заезд на выживание - [22]

Я позвонил отцу.

— Слушаю? — в присущей ему сухой и официальной манере ответил он. Я так и видел — в этот момент он сидит перед телевизором в своем бунгало, смотрит вечерние новости.

— Привет, пап, — сказал я.

— А, Джеффри, — протянул он. — Ну, как дела у вас в Большом Дыме?[7]

— Спасибо, хорошо. Как ты? — То был ритуал, обмен стандартными фразами. Мы говорили по телефону примерно раз в неделю и всякий раз обменивались подобного рода любезностями. Грустно, но теперь нам было почти нечего сказать друг другу. Мы жили в разных мирах. Мы никогда не были особенно близки, а после смерти мамы отец переехал из своего родного Суррея в деревню под названием Кингс-Саттон, что неподалеку от Бэнбери. Лично мне этот выбор казался довольно странным, но, возможно, он, в отличие от меня, просто избегал воспоминаний.

— Да все то же самое, — ответил он.

— Пап, — начал я. — Понимаю, это странный вопрос, но во что ты сегодня одет?

— В одежду, — усмехнулся он. — Ту же, что и всегда. А что?

— Какую именно одежду? — спросил я.

— Зачем это тебе? — подозрительно спросил он. Оба мы знали: я склонен критиковать его сильно устаревший гардероб, а он терпеть не мог критики в свой адрес.

— Ну, просто надо знать, очень. Ну, пожалуйста! — Коричневые твидовые брюки, зеленый пуловер, под ним желтая рубашка, — ответил он.

— А в пуловере небось дырки, да?

— Не твоего ума дело, — огрызнулся он.

— Ну, скажи, есть дырка на левом локте? — не унимался я.

— Совсем маленькая, — проворчал он в ответ. — Самая подходящая одежда для дома. К чему ты вообще клонишь, а?

— Да ничего такого, просто спросил, — небрежным тоном ответил я. — Забудь. Проехали.

— Странный ты все же мальчик, — заметил он. Он часто это говорил. Я тоже считал его странным, но предпочитал держать свое мнение при себе.

— Ладно, позвоню в воскресенье, — сказал я. Я часто звонил ему по воскресеньям.

— Идет, пока, — сказал он и повесил трубку. Отец никогда не любил говорить по телефону, считал это пустопорожним занятием и норовил закончить разговор как можно скорей. Сегодня он был еще более кратким, чем всегда.

Я сидел и смотрел на снимок, зажатый в руке. Ту самую фотографию, которую прислали вместе с запиской. На нем отец стоял у двери в бунгало, и на нем были коричневые твидовые брюки, желтая рубашка и зеленый пуловер, на левом локте которого была отчетливо видна небольшая дырочка — сквозь нее просвечивала желтая рубашка, светлое пятнышко, контраст вполне заметный на более темном фоне. Снимок могли сделать прямо сегодня. Несмотря на нежелание пополнить свой гардероб обновками, отца никогда нельзя было упрекнуть в неопрятности. Грязную одежду он не носил и каждое утро надевал свежую отглаженную рубашку, полученную из местной прачечной. Хотя, возможно, у него не одна желтая рубашка, хотя лично я в этом сомневался.

Но как им, кем бы они там ни были, удалось так быстро сфотографировать отца? Ведь Джулиана Трента отпустили из кутузки только в пятницу, а Скот Барлоу был убит вчера. И снова возникал вопрос — связаны между собой эти факты или нет?..

Брюс Лайджен так до сих пор и не звонил. И я не знал, было предъявлено Стиву Митчеллу обвинение в убийстве или нет. А следовало бы знать, раз уж мне столь настойчиво советовали проиграть его дело в суде.

И тут, словно по подсказке, зазвонил телефон.

— Алло? — ответил я, сняв трубку.

— Джеффри? — голос на этот раз вполне знакомый.

— Брюс! — ответил я. — Ну, какие новости?

— Еду ужинать с женой, — сказал он. — Обвинение в убийстве Стиву Митчеллу предъявлено ровно в шесть вечера. А завтра в десять утра он должен быть в суде.

— В каком суде?

— В местном, в Ньюбери, — ответил Брюс. — И против него наверняка возбудят уголовное дело. И никакой провинциальный суд не отпустит подозреваемого в убийстве под залог. Я, конечно, подам прошение, но шансов практически никаких. Особенно с учетом того, каким жестоким способом было совершено убийство. Ужас…

— Да, — ответил я. — Согласен. Но никогда не знаешь наверняка, вдруг повезет. — Согласно английскому законодательству, все обвиняемые имеют право подать прошение об освобождении под залог. И причина отказать им в этом должна быть очень веская. В данном случае причиной для отказа могла служить особая жестокость, с которой было совершено убийство. Человек, способный на такое, опасен для общества. Он мог снова совершить нечто подобное. Или же, учитывая серьезность обвинения, просто податься в бега. Так или иначе, но я был готов побиться об заклад, поставить на кон всю свою зарплату за год, что завтра судья решит оставить Стива Митчелла под арестом.

— Мистер Митчелл настаивает, чтоб его защищали именно вы, — сказал Брюс Лайджен.

Вот ирония судьбы, подумал я. Неужели и Стив хочет, чтоб я проиграл?

— Я всего лишь юниор, — ответил я. — Положение Стива Митчелла обязывает привлечь королевского адвоката.

— А он твердит, что хочет только вас. Верит, что только вы можете его вытащить, — заметил Брюс.

Если б даже я и хотел возглавить сторону зашиты, ведущий процесс судья наверняка станет задавать каверзные вопросы на тему того, как именно я собираюсь усилить эту сторону, особенно на переднем фронте. И дело кончится тем, что он в завуалированной форме потребует привлечь королевского адвоката.