Заезд на выживание - [112]

Вот он зашевелился, подобрал под себя колени. Попробовал приподняться с пола, но в мою сторону по-прежнему не смотрел. Придерживал разбитую правую руку левой, какое-то время сидел, низко опустив голову. Я смотрел на него, а потом вдруг увидел, как он слегка приподнял подбородок и стал медленно тянуться левой рукой к бейсбольной бите, которую я положил на диван рядом с собой.

Этот тип когда-нибудь уймется или нет?..

Я быстро наклонился и подобрал биту прежде, чем он успел до нее дотянуться. Тогда он ухватился левой рукой за светло-голубую накидку, точно намереваясь встать.

Нет, решил я. Он никогда не успокоится и не сдастся. Никогда и ни за что.

Возможно, мы с Элеонор будем жить вместе, но в этих взаимоотношениях нас всегда будет трое — тень Джулиана Трента будет незримо витать где-то поблизости, в темноте, выжидая удобного момента нанести удар и поквитаться. Даже если его признают виновным в убийстве Скота Барлоу, впрочем, никаких гарантий с учетом прошлого опыта тут нет, я ни на миг не сомневался — длительная отсидка не приведет к исправлению этого типа. Он будет сидеть за решеткой и ждать своего часа, ждать, когда выйдет на свободу, чтоб «завершить незаконченное дельце».

И мы с Элеонор, как и Джозеф Хьюз, и Джордж Барнет, никогда не избавимся от страха. При условии, если Джулиан Трент будет жить дальше.

В законодательстве самооборону в допустимых пределах называют «оправданной обороной», она не является смягчающим обстоятельством при преступлении, она вообще не является преступлением как таковым. Но для оправдания человека, убившего кого-то при самообороне, необходимо соблюдение определенных условий. Я знал это, поскольку относительно недавно мне пришлось защищать человека, обвиняемого в нанесении тяжких телесных повреждений напавшему на него уличному грабителю.

Условия эти представляют собой тест из двух стадий. Одна из них субъективная, другая — объективная. Первое: действительно ли обвиняемый считал применение силы необходимым для своей защиты? И второе: если он так считал, соответствовала ли примененная им сила обороны степени угрозы?

Допустимые пределы обороны — вот в чем ключ. Закон требует, чтоб применяемая для обороны сила не была бы избыточной. Или если все же была, то обладатель ее сделал честную, пусть и чрезмерно усердную попытку защитить свои законные права. А не вершить правосудие в собственных интересах, в целях отмщения, к примеру, или же взяв на себя карательные функции.

В 1971 году, комментируя в палате знаменитое дело по разделу земель, лорд Моррис, занимавший в то время пост лорда-судьи по апелляциям, сказал следующее: «Если имело место нападение и самооборона при этом была необходима в разумных пределах, мы готовы признать, что оборонявшийся не в состоянии со всей точностью оценить степень примененной им силы. И если жюри присяжных сочтет, что в момент неожиданной атаки человек, на которого напали, чисто инстинктивно дал адекватный отпор, это будет самым значимым доказательством в пользу того, что имела место оборона в допустимых пределах».

Я снова посмотрел в окно. Ни полиции, ни вызванной мной машины «Скорой» не наблюдалось.

Джулиан Трент выставил вперед левую ногу и начал медленно подниматься.

Или теперь, или никогда.

Я встал, высоко поднял руки с зажатой в них битой над головой и ударил его снова, изо всей силы. Удар пришелся в основание черепа, в то место, где шея соединяется с головой. Я намеренно нанес удар кончиком биты — для достижения максимального эффекта. Послышался тошнотворный хруст, и он снова растянулся на ковре. И лежал неподвижно.

Я далеко не был уверен, что нанес смертельный удар, но счел, что с него хватит. И меня затошнило.

Я вложил в этот удар все отчаяние и страх последних шести месяцев, весь гнев, который испытал при виде моей разгромленной квартиры, всю ненависть к этому человеку, когда заметил на полу разорванную на мелкие клочки фотографию Анжелы, все омерзение к самому себе, когда был вынужден танцевать под его дудку. И всю ярость зато, что он сотворил с отцом.

И вот с чувством выполненного долга я снова опустился на диван.

Все кончено. Я сделал то, что честно и инстинктивно считал должным сделать, не превышая пределов допустимой обороны. Мой отпор соответствовал степени угрозы, и я знал, что сумею воспользоваться всеми своими шансами в суде.

И вот я опять посмотрел в окно.

И наконец-то увидел двух полицейских в синей форме, они направлялись по дорожке к дому.

Но теперь мне нужна была помощь другого рода.

Я снял трубку и позвонил Артуру.