Задохнуться можно - [9]

– А почему лорд Эмсворт боится?

– Понимаете, Конни взяла секретаря, а он племянник Парслоу. Кларенс решил, что это интриги. Собственно, я тоже так думаю, но, по-моему, Монти Бодкин – просто прикрытие, а…

– Монти Бодкин!

– Это племянник. Сам он парень хороший, но…

– О, Галли!

– Что такое?

– Монти приедет сюда! Я так и знала! Так я и знала, что-нибудь случится!

– Дорогая моя, что с вами? Почему вас пугает Монти Бодкин?

– Потому что, – отвечала Сью, – я собиралась за него замуж.

– Да? – спросил Галли, думая о том, что годы и трезвый образ жизни притупили его разум. – Давно?

– Два года назад… Два с половиной… Три… Не помню. Задолго до Ронни. Ах, важно ли это! Собиралась замуж.

Галахад еще не все понял.

– Ну и что? Почему вы волнуетесь? Тяжелые воспоминания? Или боитесь огорчить его?

– Да нет! Я из-за Ронни.

– Из-за Ронни?

– Конечно. Вы знаете, какой он ревнивый.

– Ага, ага…

– Ничего не поделаешь, уж он такой. Чуть что – страдает. Монти очень хороший, но он сразу начнет: «Помнишь?.. А помнишь?.. Ты не забыла, старушка?..» Ух! Ронни сойдет с ума.

Галахад кивнул:

– Так, так, так… «Мой старый друг, мой верный друг». Да, неприятно.

– Ронни ревнует к Пилбему!

– А вы скажите, чтобы не лез в бутылку. Просто и строго.

– Ах, вы не понимаете! Какие бутылки, он будет очень вежливым. Холодный, сухой, молчит, ну Итон и Кембридж. Его совершенно не проймешь!

– Скажите, Сью, вы действительно любите юного Фиша?

– Кажется, я вас просила!..

– Да-да. Простите. Так любите?

– Конечно. Я же вам говорила. Для меня больше никто не существует. Вы спросите, как же я собиралась за Монти? Сама не понимаю. В семнадцать лет так приятно, если за тобой ухаживают… Так трудно отказать… Ничего не было, через две недели мы поссорились. Но Ронни возомнит бог весть что. Он – как ребенок, честное слово!

– Вы думаете, Монти все выдаст?

– Конечно. Он болтун.

– Да, да, помню. Вечно что-нибудь ляпнет. Как Рожа Бэгшот. Повел девицу ужинать. Вбегает какой-то дядька, машет кулаками, а он встает и говорит: «Не бойтесь, я честный человек, женюсь на вашей дочери». – «На дочери? – орет дядька. – Это моя жена!» Интересно, как они это уладили?

Галли подумал, мечтательно глядя на паука, который воспользовался веткой вместо трапеции.

– Ну что ж, – сказал он. – Все очень просто.

– Просто?

– Да. Ронни приедет завтра к вечеру. Утром пораньше езжайте в Лондон и поговорите с Монти Бодкином. Скажите, чтобы держался как незнакомый. Он не особенно умен, но если хорошо объяснить, усвоит.

Сью глубоко и восторженно вздохнула:

– Галли, вы гений!

– Опыт, моя дорогая, просто опыт.

– А если я не вернусь ко второму завтраку?

– Конни куда-то уйдет, Кларенс не заметит. Нет, главное – найти Бодкина. Вы знаете его адрес?

– Он целый день сидит в «Трутнях».

– Тогда все в порядке. Ну что за тип этот Ронни! Почему он ревнует? Должен бы знать, что вы его любите – не понимаю за что.

– А я понимаю.

– Да он кретин.

– Ничего подобного!

– Дорогая моя, – твердо сказал Галли, – если человек вам не доверяет, он кретин, и никто иной.

Глава V

Предположив, что бывший жених находится в «Трутнях», Сью не ошиблась. Назавтра, в начале первого, она позвонила туда с вокзала и услышала восторженный вой в духе гиены. Судя по словам, которые тоже были, Монти обрадовался призраку прошлого и посоветовал схватить такси. Сью послушалась: и теперь, в ресторане, за столиком, благодарила судьбу за мудрость. Без всяких сомнений, необработанный Монти поразил бы дорогого Ронни, как разрывной снаряд. И над коктейлем, и за семгой он только и восклицал: «А помнишь?» или «Помню, мы с тобой…»

Сью испугалась, что разговор будет трудный, но когда спутник ее благоговейно заморгал перед truite au bleu[2], она описала ситуацию и поняла по вдумчивым кивкам, что он, против ожидания, следит за ходом рассказа.

Расправившись с truite, он кивнул еще раз, показывая тем самым, что ему все ясно.

– Старушка, – воскликнул он, – все ясно! Собственно, Хьюго мне говорил…

– Ты его видел?

– Встретил в клубе. Все понял. Решил вести себя учтиво, но сдержанно.

– Значит, я зря приехала!

– Не скажи! У тебя как-то ярче выходит. Теперь я вижу, что сдержанной учтивости мало. Кто его знает, еще взорвется…

Сью немного подумала.

– Да, ты прав.

– Может, мы вообще не знакомы?

– Да, так лучше. – Сью нахмурилась. – Какая гадость!

– Ничего, ничего, я потерплю.

– Не в тебе дело. Ронни обманывать противно.

– Привыкай. Секрет семейного счастья. А вот глупо – это да. Мы же с тобой так дружим! Помнишь…

– Нет, не помню. Забудь и ты. Ради Бога, Монти, оставь эти сантименты!

– Хорошо, хорошо.

– Я не хочу, чтобы Ронни сердился.

– Конечно, конечно.

– Значит, следи за собой.

– Ладно, ладно. Не подведу.

– Спасибо, милый! А, что?

Как раз в этот миг официант поднес к ним серебряное блюдо и поднял крышку, словно ловкий фокусник. Монти с должной серьезностью посмотрел, что там лежит.

– Ничего, – сказал он, когда официант удалился. – Вот ты говоришь: «милый». Я вспомнил…

– Ради Бо-о-ога!

– Хорошо. Ладно. Странная штука – жизнь. Какая-то такая… странная.

– Не без того.

– Вот, возьми нас с тобой. Сидим едим, прямо как тогда, только ты мечтаешь о Ронни, а я – о Гертруде Баттервик.