Задержи звезды - [6]

Когда Кэрис отпрянула, Макс, вытянув руку, зажал пальцами лады, и звук гитары оборвался приглушенным металлическим шумом. Ухажер Кэрис остановился в замешательстве.

— Десерта? — сладким голосом спросил Макс.

Побежденный, Оливье плюхнулся обратно в кресло, и Астрид погладила его по запястью.

— Не всем дано понять высокое искусство. — Она наполнила доверху его бокал и развернулась к нему. — Они просто не понимают.

Макс и Кэрис отнесли тарелки на кухню. Девушка закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, выдохнула. Макс стоял рядом.

— Черт возьми, — сказала она, глядя в потолок. — Это было настойчиво. Спасибо тебе.

— Я не могу поверить, что люди так себя ведут на цивилизованных вечеринках. Как думаешь, — продолжил он, — может, он хотел, чтобы мы присоединились и… сымпровизировали что-то? Я подыграл бы ему на каком-нибудь бонго, Лилиана могла бы сложить вместе пару ложек и трещать ими, словно маракасами…

— Мозг Оливье протаранило бы нечто вроде огромных цимбал…

— Это точно можно устроить.

— Я не против пробежаться по клавишам…

— Ты играешь на пианино?

Кэрис кивнула.

— Классно. Где оно?

Она вытянула пальцы, все еще держа тарелки, и улыбнулась.

— Ох, конечно. Ты можешь играть на пианино где угодно. Просто у тебя есть традиционная гитара. В другой комнате.

— Это мамина. Мы храним ее по очереди, в зависимости от того, кто живет в более холодном климате. Она говорит, влажность вредна для инструмента или что-то в этом роде. На самом деле мама одержима ею. Я же обычный хранитель гитары Гвен, и то совсем ненадолго.

— Значит, она бы огорчилась, если бы узнала, как надругались над инструментом сегодня вечером?

Они снова тихо рассмеялись, и Кэрис поставила тарелки в раковину. Макс, вытащив хлопковое кухонное полотенце, перекинул его через плечо, выкладывая шесть десертных тарелок и напевая мелодию Оливье. Они захихикали.

— Где сейчас твоя семья? — спросил Макс.

Кэрис оперлась на стол, наблюдая за тем, как он раскладывает и украшает чаши с десертом.

— Мои мама с отцом в этот раз живут на В14. Мой брат работает в команде помощи в бывших Соединенных Штатах…

— Паршиво. В самом деле?

— Да. Мы уже давно ничего от него не слышали, как, впрочем, и ожидали, но все равно это тяжело. Думаю, средства коммуникации там не настолько важны, как доставка пищи и воды выжившим. Моя сестра находится на португальском Воеводе.

— Ах, — выдохнул Макс, проводя пальцем, накрытым кухонным полотенцем, по ободкам чаш. — Вот откуда твои безумные навыки в португальском, проявленные раньше на Майндшер.

Она улыбнулась:

— Ты уловил это, да?

— На скольких языках ты можешь изъясняться?

— На пяти, наверное? Шести? Скоро будет шесть. Я начала изучать греческий. А ты действительно говоришь на всех этих языках?

— Я разве похож на того, кто оставляет перевод своему чипу? — Он поднял брови.

— Нет, — ответила Кэрис, оценивая его взглядом. — Ты похож на того, кто много трудится. — Потянувшись, девушка перевернула его руку ладонью вверх. — На работягу. — Она поняла, как по-дурацки это вышло, и вспыхнула румянцем. — На кого-то, кто зарабатывает себе на пропитание. Того, кто поддерживает работу магазина, так как пообещал, что будет это делать. — Она помедлила. — Я близка к истине?

— Ближе, чем кто-либо.

— Правда?

— Да. Главным образом потому, что ты стоишь в футе[7] от меня.

Она закатила глаза. Взрыв смеха из соседней комнаты вернул их на землю.

— Итак, — сказал Макс уже другим голосом, — ты летаешь на шаттлах, не любишь серенады и спрашивать людей, которые всю жизнь прожили в Ротации, откуда они? — Он склонил голову набок, рассеянно гладя на нее.

— О, — ответила она, начав протирать кухонный стол. — Я всегда забываю, что, когда нахожусь радом с людьми типа Лилианы, во мне просыпается склонность ляпнуть что-то не подумав.

— Что ты имеешь в виду под «людьми типа Лилианы»?

— Гордых. Утопических. Верующих.

Макс наклонил голову:

— Таких людей, как я, значит.

— Разве?

— Да, — сказал он. — Моя семья… Нам нравится Ротация, и не важно почему.

Кэрис пожала плечами, ее лицо казалось непроницаемым.

— Мое воспитание, наверное, несколько отличается от твоего.

— Как так?

Она подвинула противень, взболтнув жир и масло, и запах жареного цыпленка снова наполнил кухню.

— Это совсем другая история и для иного времени. Может, вынесем десерт?

Что-то заиграло на его лице, когда он, ловко взяв четыре чаши, расположил их вдоль запястья и предплечья.

— Конечно. И, возможно, позже ты расскажешь мне о своем наследии.

— Возможно, — вскользь ответила Кэрис, направляясь к кухонной двери с двумя оставшимися чашами. — Только, пожалуйста, не произноси слово «наследие» при Оливье. Иначе сведешь нас, третье поколение европейцев, с ума.

* * *

— Это верно, — говорит Кэрис. — Ты всегда меня спасал, Макс. Настоящий рыцарь на белом коне. — Сумрачные звезды окружают их, пока они падают, словно марионетки, подвешенные за нити пространства. — Но это гораздо серьезнее моей жареной картошки.

— По крайней мере, ты немного успокоилась, — отвечает он, — и расходуешь воздух разумнее.

— Хорошо, — произносит она, — можешь прекратить опекать меня. Я вернулась. Я тут. Я дышу. — Она смотрит в темноту по сторонам, затем снова на голубой индикатор подачи воздуха: восемьдесят восемь минут. — Что, черт возьми, мы собираемся делать?