Задание на всю жизнь - [6]

.

Вероятно, во всем городе одного только Мирзу одолевали такие мысли.

А Мешхед молился, развратничал, просил подаяния, торговался.

— Подходите! Лучшие сладости мира!

Иногда продавец многозначительно подмигивал: там в лавке за его спиной — дверца… Не нужно даже благословения на временный брак.

— Заходите! Заходите, гость!

Поравнявшись с гостиницей «Бахтар», Мирза подумал: «В крайнем случае в этой гостинице можно будет остановиться на первое время».

Затем его взор остановился на торговце кулахами — островерхими шапками.

Изнывающий от безделья лавочник сразу увидел нового человека.

— Добро пожаловать! — обратился он к юноше и добавил, улыбаясь: — Может, что-нибудь купите?

Мирза уловил азербайджанский акцент и заговорил по-тюркски.

Лавочник и впрямь оказался азербайджанцем, эмигрантом. Он испытывал искреннее дружеское расположение к человеку, так хорошо знавшему его родной язык.

— Кулахи я шил сам, выбирайте какой угодно. А костюмы все подержаны.

Мирза выбрал себе кое-что из одежды и, расплатившись, спросил, кивком показав на «Бахтар»:

— Нет ли в Мешхеде гостиницы поскромнее?

— Вы приезжий?

— Да.

— Откуда, позвольте спросить?

— Сегодня приехал из Горгана.

— Вы хорошо говорите на языке азербайджанцев.

— Я жил и учился в Гандже… — скромно сообщил Мирза.

Услышав о Гандже, лавочник еще больше оживился. Можно было подумать, что перед ним стоит не чужестранец, а близкий родственник.

Лавочник был одним из обманутых, потерявших и родину, и близких. Он хорошо знал, каково одному на чужбине…

— Дорогой мой, — произнес он нараспев, — не утруждайте себя поисками гостиницы. Вон на той улице, Боло-хиабан, есть чайхана азербайджанцев. Хозяин ее — Али Акбар, добрый человек. Он обязательно подыщет вам подходящее жилье.

— Я очень благодарен…

— Идите, идите к нему… Там вы найдете приют.

Мирза направился к азербайджанской чайхане.

Али Акбар — смуглый, жилистый, с огромными усами мужчина был одет в просторную черную кавказскую рубашку и обут в чевы[3]. Вид у хозяина был гордый, самодовольный.

Мирза вежливо поздоровался и, передав привет от продавца кулахами, объяснил Али Акбару цель прихода.

— Я ведь тоже из Ганджи… — грустно покачал головой азербайджанец.

Потом в глазах его вспыхнул радостный огонек, а надменность как рукой сняло.

— Значит, вы жили в Гандже? — продолжал хозяин.

— Я учился там четыре года…

— Четыре года! — прошептал Али Акбар.

Чему он удивился: такому сроку или человеку, который явился из его родного города…

— Ганджа… Очень хороший город…

Мирза собрался было сказать несколько лестных слов о родине азербайджанца, но внезапно радостный огонек в глазах Али Акбара погас. Он настороженно взглянул на гостя и, помолчав, спросил:

— Кого же вы знали в Гандже?

Мирза назвал несколько имен видных мусаватистов[4] и радостно заулыбался, узнав, что с ними, оказывается, был знаком и Али Акбар.

— Да, да, — одобрительно кивал головой хозяин чайханы, — это замечательные люди! Благодарение аллаху, у вас были хорошие друзья!

— Я и о вас слышал… — почтительно сказал Мирза.

Хозяин, кажется, поверил этому. Да, да, он тоже был одним из знаменитых деятелей мусаватистского движения! У себя на родине Али Акбар много делал во имя «нации», но потом пришлось… бежать в Иран.

— Я прошу вас выпить пиалу чая…

Мирза поблагодарил хозяина. Неужели его лестный отзыв побудил Али Акбара быть таким гостеприимным?

— Садитесь, пожалуйста…

По знаку хозяина мальчишка в обтрепанной старой одежде принес поднос с угощением и чай.

— Пейте, дорогой… Берите халву…

Али Акбару понравился этот одинокий юноша: чем не дармовой работник! Хозяин изучающе оглядывал гостя. Чужестранец с завистью посматривает на коврик. Устал с дороги… Куда ему деться в Мешхеде?

А Мирза, ловивший на себе взгляды азербайджанца, думал о том, что чайхана Али более надежный приют, чем гостиница «Бахтар». Во всяком случае здесь он был бы в гуще городской жизни. Да и приметить его будет труднее.

А хозяин, словно отвечая на его размышления, уже предлагал доброжелательно и степенно:

— Если тебе негде жить, оставайся у меня. Здесь и чайхана, и харчевня, и гостиница. Живи сколько хочешь. Только…

Мирза почтительно наклонил голову:

— Хорошо, хозяин…

Али Акбар чуть заметно усмехнулся: это было согласие на все, что он теперь прикажет.

Хозяин не ошибся.

Мирза исправно выполнял любую работу и в чайхане, и в харчевне. Это не так уж плохо, думал он, если иметь в виду, что в Мешхеде человек, особенно чужестранец, ценится не дороже дворняжки. В общем, Мирза был доволен: есть крыша над головой, а для начала это самое главное!

Уже второй месяц он работал без какого-либо вознаграждения, только кров и еда. Конечно, он пришелся бы по душе самому скупому хозяину. И Али Акбар все больше ценил своего помощника. Мирзе уже доверялось получать плату с посетителей. Правда, кое-какие свои делишки Али Акбар пока скрывал от Мирзы. Но от внимательных глаз юноши, конечно, не укрылась главная прибыльная «статья» Али. Это было одно из тех «увеселительных заведений» Мешхеда, которые, в отличие от публичных домов, действовали втайне от властей, избегая налога.

Глядя на скользящие вдоль стен тени закутанных женщин, Мирза вспоминал слова старого пастуха: «Дойдешь до Мешхеда — узнаешь». Но что бы ни замечал новый работник, он оставался невозмутимым и сдержанно, молча занимался своим делом.