Зачистка в Аризоне - [13]

Он забрался в фургон и устроился на боковой лавке, закутавшись в одеяло. Кирилл и Мануэль спали на полу, положив в изголовье чемоданы. Илья заметил, что между ними лежит винчестер. Ему было лень снова вставать, чтобы взять и себе одну из трофейных винтовок.

«Обойдется, — подумал он. — На лавке и так тесно, а в обнимку с ружьем вообще не заснуть».

Засыпая, он слышал, как Кардосо проскакал вперед, потом вернулся и о чем-то долго говорил с Рико по-испански. Те слова, которые уловил его слух, не внушали тревоги. Маньяна — завтра. Или утро. Пронто — скоро.

«Да, скоро утро», — подумал он и заснул.

Ему показалось, что буквально в следующую секунду кто-то толкнул его в бок.

— Держи винтовку. — Кирилл зевнул и сунул ему в руки винчестер. — Вот гады, не дали сон досмотреть.

— Что такое?

— Апачи.

Кирилл бесцеремонно стащил его на пол и, отстегнув крепления, поднял боковую лавку, чтобы нарастать борт фургона. Теперь, стоя на коленях, они были прикрыты от пуль и стрел, и сами могли стрелять, опирая ствол на поднятые скамейки. Осталось только закатать кверху тент, и Остерман принялся отвязывать тесемки, которыми тот крепился к дугам.

— Не поверишь: рыбалка на лимане. Тяну леску, на ней одни бычки. У всех кефаль, а у меня бычки. И мелкие, как кузнечики. Такая досада.

— Дурацкий сон. — Илья подвернул тент до середины дуги. — Так хватит? Или повыше?

— Сам смотри. Да, сон дурацкий, но я все ждал, что клюнет кефаль. А тут — апачи. Вот же гады.

Солнце еще не поднялось над горами, и пустыня была пепельно-серой под таким же серым небом, и только на востоке пылали нежно-розовым пламенем длинные перья облаков.

Фургон катился по руслу пересохшей реки. Низкие обрывистые берега были окаймлены редким кустарником. Илья посмотрел вперед, поверх головы Рико, и увидел, что дальше, справа над обрывом темнеют более густые заросли.

«Хорошее место для засады, — подумал он. — Неужели майор этого не видит?»

Белая кобыла Кардосо шла далеко впереди, шла ровно и плавно, будто боялась разбудить седока, который мерно раскачивался в седле, опустив голову.

Обернувшись, Илья увидел, что запасные лошади идут за фургоном на короткой веревке, и передняя почти упиралась мордой в задний борт, на котором болталось ведро.

Кирилл разложил на одеяле под ногами все револьверы и принялся делить оружие:

— Мануэль, держи вот этот кольт. Умеешь пользоваться?

— Что вы, сеньор Крис… — Бедняга перекрестился. — Уберите от меня подальше эту штуку, мне и смотреть-то на нее страшно.

— Это не штука, а шестизарядный револьвер Кольта. Будешь держать его двумя руками и нажимать вот на этот крючок. Не бойся, все твои пули улетят в небо и никому не причинят вреда. Сиди вот здесь и целься вон в те горы.

Мексиканец послушно опустился на корточки и положил ствол на борт.

— «Ремингтон» я возьму себе, а два армейских «веблея» — твои. — Он подвинул револьверы к Илье. — Проверь, возможно, в них не хватает патронов. Когда начнется, я стреляю первым. Ты не лезь, жди, пока я расстреляю барабаны. Тогда вступишь, а я перезаряжаюсь.

— Да знаю, знаю. — Илья переломил «веблей» и вытряхнул чужие патроны. Распечатал пачку и зарядил свои. Так спокойнее. — Их уже кто-то видел?

— Кардосо.

— Я тоже видел, — оглянулся Рико. — Сначала двоих, потом троих. Все верховые, но с ними могут быть и пешие.

— Они всегда так выходят из стойбища, — сказал Мануэль, стараясь не смотреть на револьвер в руках. — Половина верхом, половина пешком. А возвращаются все верхом.

— Сегодня вернутся не все, — пообещал Илья.

— Ну-ну, не пугай народ, — сказал Кирилл. — Все обойдется. Вряд ли они нападут. Их слишком мало.

— Зато лошадей у нас слишком много, — проворчал Рико, натягивая вожжи. — Тише, тише, куда разогнались? Сеньор Крис, вроде вон там, за большой юккой [1], видите?

Илья посмотрел вперед, увидел причудливо изогнутое дерево с мохнатыми толстыми ветками. И никаких апачей.

— Останови, — попросил Кирилл. — Ага, вижу. Вот наглец. Думает, мы примем его за камень.

— Если видишь, почему не стреляешь? — ревниво спросил Илья.

— Зачем? Я же говорю, они побоятся напасть.

Белая кобыла тоже остановилась, не дойдя до опасных зарослей полсотни метров. Кардосо выпрямился в седле, потянулся — и поехал обратно к фургону.

— Постоим здесь, — сказал он. — Если мы их интересуем, пусть вылезут из кустов.

— Не хотите занять позицию в нашей крепости? — спросил Илья.

— Там и без меня тесно. Кроме того, они могут подумать, что я испугался.

— Неужели вы их не боитесь? У меня просто желудок сводит от страха, — признался Илья, улыбаясь. — Это же апачи! Вы видели, что они делают с трупами?

Кардосо пожал плечами:

— Это привычка всех диких воинов. В ней есть рациональное зерно. Мертвецы довольно спокойно относятся к расчленению, чего не скажешь о тех, кто остался в живых и наблюдает за процессом со стороны. Убив одного, апачи выводят из строя сразу десяток, потому что напуганный солдат — уже не солдат. Изуродованный труп — это психологическое оружие.