Зачёт - [5]

Триандерцы нравом более серьёзны, чем керфане, склонные воспринимать жизнь как весёлую шутку. Лесса, не посчитавшая нужным пленять собеседников очаровательной беспечностью, с опросом своей части свидетелей уже покончила и теперь строчила резюме, сверяясь со своими записями.

– Я склоняюсь к тому, что мешки подменили в лесу, – поделилась она с наставницей, когда та выпроводила к герцогине служанку и заняла её место у стола. – После отъезда основной части обоза и до прибытия отряда из города. Девятерым всё же легче договориться между собой, чем сорока четырём…

– Подождите, Лесса, откуда – сорок четыре? В отряде тридцать человек, плюс мытарь с помощником… Ах да, я забыла про возниц! Их вы тоже допросили?

– Только двоих. Тех, что везли злополучные телеги. Остальные доставили груз во дворец и сразу отправились по домам.

– И что же, эти двое подтверждают показания дружинников?

– Да. Буквально все твердят в один голос, что стерегли казённое добро как зеницу ока, и никто из посторонних к телегам не приближался. Признаться, это единодушие меня смущает. Я могу представить, что в сговор вступили дружинники: рисковать им не в новинку, они умеют действовать слаженно и привыкли стоять друг за друга. Но возницы и этот юноша… Он производит впечатление человека робкого, едва ли не забитого.

– Тогда ваша версия не годится, ваше высочество. – Милена вздохнула. – Конечно, королева Ринара отменила допросы с пристрастием, но её подданные не настолько наивны, чтобы полагать, будто судейские не нарушают втихаря неудобный указ. Дружинники не стали бы посвящать в свой заговор нервного юнца.

– Может быть, его как-нибудь отвлекли, увели от телег обманом? – предположила принцесса.

– Тогда из парня вытрясут на допросах, что он не всё время держал телеги под наблюдением. И имена тех, кто его отвлёк. К тому же, ваша гипотеза не объясняет, откуда у заговорщиков взялись мешки с мусором и куда они дели меха и серебро. Получается, что у них были сообщники с возами, которых юноша тоже не разглядел? И вообще, не верится мне в такой масштабный заговор.

Дверь распахнулась, в комнату впорхнула Джинеола, за ней просочилась пугливая служанка.

– Я закончила! – ликующе возвестила герцогиня. – Лес, вы нашли разгадку?

Принцесса печально покачала головой.

– Даже не приблизилась. А вы?

– Ну, кое-какие идеи у меня в голове завелись. Пойдёмте осматривать сарай?

– Не понимаю вашей радости, Джи, – меланхолично заметила принцесса, вставая. – От того, что заводится в голове, ничего, кроме неприятностей, не жди. Держу пари, за идеи нам зачёт не поставят.

В свете фонаря интерьер каретного сарая производил гнетущее впечатление. Огромная груда мусора, вываленного на земляной пол, две перевёрнутые на бок телеги, старый заслуженный тарантас и кривая коляска странным образом гармонировали с ёлкой, аккуратно поставленной у стены. С рассветом ель вынесут во двор, украсят и зажгут на ней свечи, приветствуя воцарение Халала (Элету здесь встречали, наряжая вербу), но сейчас чёрная масса в тёмном углу выглядела зловеще, усиливая общее ощущение неуюта.

Девушки приблизилась к свалке в центре помещения, Лесса поманила служанку с фонарём, нагнулась и подобрала несколько кусков черепицы – некогда красной, а теперь бурой, местами даже серой.

– Выцвела как… Сколько же ей лет?

Джинеола брезгливо – двумя пальчиками – вытянула из груды чёрную полосу омерзительно волосатого материала.

– Что это?

– Надо полагать, пакля, – не слишком уверенно ответила мэтресса.

– А для чего её используют?

Милочка растерялась. Принцессам простительно не знать, как выглядит пакля и как её употребляют. Домохозяйке из земного города двадцать первого века – тоже. Но может ли сознаться в незнании особа неблагородного происхождения, местная уроженка, за которую она себя выдаёт? По счастью, её авторитет спасла служанка, верно истолковавшая мучительное сомнение, написанное на лице мэтрессы. Собственная осведомлённость в вопросе, перед которым спасовали важные особы, явно придала ей значительности в собственных глазах и сподвигла выступить без приглашения.

– Известно для чего, – сказала девица с обидной снисходительностью (будто не она только что пугливо озиралась по углам). – Венцы прокладывают, щели в лодках и стенах домов конопатят, грязь оттирают.

– Эту, по-видимому, использовали для чистки дымоходов, – заключила герцогиня и небрежно отшвырнула полоску в сторону. Пакля упала на ёлку, изогнувшись мохнатой гусеницей. "Как новогодняя мишура, – подумала Милочка. – Только цвет другой. Другой… Где это я недавно видела похожую штуку? Ах, да! В комнате на постоялом дворе что-то такое торчало между брёвнами – только светлое… Чистка дымоходов… Дровяные печи… В деревнях до сих пор топят по-чёрному…Чёрные от копоти стены, чёрная пакля между брёвнами. В деревнях! Не в городах и не в замках!"

Она поймала заинтересованный взгляд Джинеолы и сообразила, что последние фразы произнесла вслух. Быстро справилась со смущением и спросила отчётливо и внятно:

– Герцогиня, вы не помните, кого из отряда командир отпускал на побывку к родственникам в деревню?

Любопытство в антрацитовых глазах керфанки сменилось напряжённым раздумьем, потом – пониманием.