Зачем вы, девочки, красивых любите, или Оно мне надо? - [45]

Его глаза сверкнули гневом, губы плотно сжались, на скулах заходили желваки. Еле сдерживался… бедолага.

— Почему вы решили преподнести мне сюрприз?

По моим губам скользнула холодная усмешка, и я донесла до него причину:

— Вы настолько доходчиво объяснили мне мое положение и мой статус здесь, что я решила проникнуться и отблагодарить вас. Вы позволите?

— Да, — камнем в мутное, вонючее болото упало барское позволение.

— Благодарю вас… мой господи-ин. — Еле сдержалась, чтоб не хихикнуть.

На слове «господин» скинула плащ. Зазвучала музыка, и я начала свой танец. По залу прокатилась волна удивления. Мне было все равно. Я видела, как в его глазах одно чувство сменяло другое: гнев, ярость, растерянность, желание, беспомощность бурлили, словно пузырьки шампанского. Наслаждайся, мой господин, и будь ты проклят!

А потом танец увлек меня. Осталась только я и музыка. Я танцевала танец живота в костюме одалиски.

В ответ на знак — во мраке балагана

Расторгнуто кольцо сплетенных рук,

И в ропоте восставших барабанов

Танцовщица вступила в страстный круг…[16]

Музыка стихла, я застыла в финальном поклоне со словами:

— Вы довольны, мой господи-ин?

Не дождавшись ответа, выпрямилась, бесстрашно взглянув смерти в глаза. «Это да! Я и слабая, и хрупкая, и ранимая… да вот смотря в чем! В некоторых отношениях любого мужика за пояс заткну. И дрессировать не хуже тебя умею. А может, и получше». Борьба взглядов — листва против неба, спокойствие против ярости.

Дарниэль справился с собой и протянул лениво и скучающе:

— Ну что же, вы подарили нам прекрасное зрелище, истинно усладу для глаз. А чем вы можете потешить наш слух?

— Все, что прикажет мой господин, — ответила я с издевкой, опять склоняясь в поклоне.

И дождалась.

— Прикажет. Приступайте! Я жду.

Я выпрямилась, вытянулась в струну, и под сводами поплыла «Ave Maria», окутывая чистой силой звука, проникая каждому в душу, никого не оставляя безучастным…

Когда стихла последняя нота, я развернулась и пошла к выходу. Маша накинула мне на плечи плащ, но мне было безразлично. Все свои чувства я оставила там, позади. И отдала им кусочек себя, кусочек своей души: на его месте сейчас была открытая рана. Как больно! Земля, муж, мой ребенок… Время! Мне нужно время…

Около двери Айлонор придержал меня за локоть, развернул к себе, вытирая слезы. Надо же, я и не заметила, что плакала.

— Не плачь, маленькая, все будет хорошо, — гладил меня по волосам мужчина.

Я подняла на него глаза и спросила:

— Ты зайдешь? Выпей со мной. Я хочу сегодня напиться и петь. Хочешь, спою для вас?

— Ты же знаешь, я не могу — долг. Если желаешь, то не закрывай дверь. Это честь для нас — слышать твои песни, — ответил страж.

— Хорошо, пусть будет так, — согласилась я, не имея сил спорить.

Взяла местную гитару, а Маша разлила вино по бокалам. Я пила и пела, пела и пила. Слезы горькими алмазами катились по моим щекам.

Когда был страшный мрак кругом

И гас рассудок мой, казалось,

Когда надежда мне являлась

Далеким, бледным огоньком;

Когда готов был изнемочь

Я в битве долгой и упорной,

И, клевете внимая черной,

Все от меня бежали прочь…[17]

Последний аккорд, последний глоток, и крик, сорвавшийся с моих губ, растворился в ночи: — Я ненавижу тебя, Дарниэль!

Глава 12

Бывают такие секунды, когда всё решают минуты. И длится это часами.

NN

Дарниэль, Повелитель дроу

После трех часов ранней вольтижировки, когда я так и не дождался супруги с повторным визитом (весьма желательным), некоторое время упорно занимался самообманом, приводя внутренние доводы (замечу, довольно смехотворные!), зачем мне срочно понадобилось увидеть свою жену. Тоже мне, хитрец нашелся!

Нет уж. Пусть она занимается чулочками-платочками, а я… чуть не сказал «буду ее медленно раздевать…». Ага, кот — любитель мелиссы выискался. И это семисотлетний зрелый дроу… какой стыд! Подсел на пришлую девчонку, как пьяница на выпивку… мерзость.

Я буду заниматься мужскими делами — ПОЛИТИКОЙ И ВОЙНОЙ. Решено. Если завтра опять пробьет на эротические фантазии и не смогу остановиться, отправлюсь на войну. Все равно у нас локальный конфликт с орками. Вот там и вылечусь от этой болезни, раз уж иначе никак.

Приняв решение, нехотя углубился в текущие дела и… да, опять ухватился за новый предлог, чтобы пойти к Эрике.

Решил сообщить жене лично, что вечером во дворце бал в ее честь. Что ж, предлог как предлог, не лучше и не хуже любого иного.

Странно, ни в комнате, ни в саду ее не оказалось. Я вышел за дверь и осведомился у стражи, но они заверили — госпожа не выходила. Да и кто б ее выпустил?

Где она может быть? Если срочно не найду супругу, велю повесить охрану и служанку, и ничье заступничество их не спасет. Не уследить за женой Повелителя!

— Стража, за мной! — Я постарался успокоиться и, взяв в руки ее вещь, настроился на Эрику.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Пришло измененное состояние. Окружающий мир заискрился красками, окутался ярким сиянием аур, зазвенел туго натянутыми струнами вибраций. Я дышал быстрее, резче, соскальзывая в полутранс, который при желании легко можно сделать более глубоким боевым. Вдох-выдох, вдох-выдох, в голове отсчет на каждый десятый вдох.