Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек - [47]

– Полагаю, ты прав, – весело заметил Энтони. – Ничто на свете не заставит меня больше взгромоздиться на этот велосипед, точно говорю.

– Тогда пойду и запру заднюю дверь, выйти можно и через главную. – И Фрэнк двинулся на кухню с фонариком в руке.

Дверь все еще была распахнута настежь, беглец не удосужился захлопнуть ее за собой. Эмберли уже собрался закрыть дверь, но тут его внимание привлек какой-то слабый звук. Он включил фонарик, посветил. И заметил некое движение у двери в сарай. На секунду Фрэнку показалось, что он видит лицо Бейкера; затем оно исчезло, послышались торопливо удаляющиеся шаги, хрустнула сухая ветка.

Эмберли быстро вышел в сад за кухней. Тут к нему подошел Кокрейн и спросил, в чем дело, не заметил Фрэнк кого-то?

Эмберли выключил фонарик и после небольшой паузы тихо ответил:

– Нет. Просто собирался закрыть заднюю калитку. А ты иди и открой ставни на кухне, ладно?

Он выждал, пока Кокрейн уйдет в дом, затем двинулся к сараю. Но не нашел там никого, да и в саду не было видно ни души. Эмберли стоял и напряженно прислушивался. Ничто не выдавало присутствия дворецкого. Фрэнк развернулся и пошел к дому.

Сержант и Кокрейн на удивление быстро нашли общий язык. Оба были уверены: во-первых, в коттедж проник не кто иной, как Альберт Коллинз, и, во-вторых, напрасно мистер Эмберли дал ему уйти. Эту последнюю фразу и услышал Фрэнк, войдя в кухню.

Он запер заднюю дверь на замок и засов и бросил через плечо:

– Если уж арестовывать кого-то, мои благонамеренные, но не слишком дальновидные друзья, то в нашем случае делать это надо по обвинению в убийстве либо в каком-то другом серьезном преступлении. А не по такому пустяку, как нелегальное проникновение в дом. Мне, однако, хотелось бы обратить ваше внимание на один маленький, но важный момент. Человек, который проник сегодня в коттедж, не знал о существовании Билла.

Сержант вопросительно взглянул на Эмберли:

– А нельзя ли узнать, кто он такой, этот Билл, сэр?

– Билл – это бультерьер мисс Браун. Вот вам пища для размышлений.

Глава одиннадцатая

Кокрейн вкратце рассказал за завтраком о событиях минувшей ночи. По дороге к особняку его проинструктировал Эмберли, попросив не упоминать, что в этом деле принимали участие он и сержант Губбинс.

Вообще-то Энтони собирался держать ночное приключение в тайне, но Фрэнк заметил, что полное молчание с его стороны насторожит неизвестного взломщика. Тот наверняка опознал своего преследователя и может подумать, что Кокрейн подозревает именно его.

И вот, следуя этим указаниям, наутро, когда Джоан уже вышла из-за стола, Энтони рассказал Фонтейну, что всю ночь преследовал какого-то человека. Бэзил посмотрел на него как на сумасшедшего, продолжил завтракать, в ответ лишь что-то невнятно хмыкнул и сунул нос в свежую газету.

Энтони намазал маслом еще один тост.

– Между прочим, на голове у него был мешок с прорезями.

Фонтейн оторвался от газеты и досадливо бросил:

– О чем это ты, черт побери?

– Если не веришь, взгляни на велосипед. Он и без того был не в блестящем состоянии перед тем, как я сел на него. А сейчас его можно списать из-за полной непригодности.

Фонтейн отложил газету:

– Какой велосипед? Ну что за ерунду ты вечно несешь?

– Велосипед Джоан. Я проехал на нем семь миль. И еще семь обратно.

Фонтейн усмехнулся:

– Да, представляю эту картину. Как ты гонишь на велосипеде семь миль. Может, все же толком объяснишь, в чем дело?

Энтони понадобилось некоторое время, чтобы убедить хозяина дома – это не шутка. Фонтейн наконец проникся серьезностью ситуации и тут же захотел знать, кем именно был тот человек. Энтони ответил, что не знает, хотя кое-какие подозрения у него имеются. Причем не безосновательные.

– Коллинз? – спросил Бэзил, понизив голос. – Господи Боже!

– Заметь, я до конца не уверен. Лица его так и не разглядел.

Фонтейн не стал скрывать, что раздражен до крайности. Сказал, что, наверное, ему придется все-таки уволить камердинера. Энтони охотно поддержал эту идею, но Бэзила вдруг развернуло в обратную сторону. Он заявил, что вся история выглядит неправдоподобно и несправедливо было бы обвинять Коллинза без каких-либо доказательств. Нет, он должен хорошенько все обдумать, но будет держать ухо востро. То, что рассказал Кокрейн, страшно огорчительно, просто ни в какие ворота не лезет. Если подключить к делу полицию, та начнет допрашивать слуг и тогда экономка наверняка уволится. Она уже и так возмущена до крайности бестактными методами допроса, проведенного здесь инспектором.

– И вообще, – гневно добавил Фонтейн, – не советовал бы тебе ночью выглядывать из окна! По крайней мере тогда бы я ничего не узнал и жил бы себе спокойно.

В этот момент в комнату вошла Джоан, и дискуссия тотчас прекратилась. Она с Кокрейном собиралась сыграть в гольф. Вежливое предложение Бэзилу присоединиться было встречено отказом. У него нет привычки быть третьим лишним, сказал он. Кроме того, звонил этот старый болван Мэттьюз и сообщил, что собирается приехать по одному делу.

– И разумеется, я знаю, что это за дело. Еще вчера за обедом он намекал, но я сделал вид, что не понял. У меня и без того забот хватает, и просто нет времени добавлять к ним разбирательство с моим главным лесничим.