Зачем мы вернулись, братишка? - [50]

– Не нравится мне здесь, – категорически заявил Горшенев Рубцову и Аллахвердиеву, провожавшим взглядами «Йокогаму», водитель которой, подрулив к кошаре, даже двигателя не глушил и баранки из рук не выпускал, только мотал лошадиной мордой, мол, выметайтесь.

– Я вот думаю, когда они нас будут крошить? Засветло пойдут? Эта халупа развалится от пары гранат. И уходить вот так сразу нельзя. Не знаю, откуда, но ведь наблюдают же.

– Тогда пошли рис варить, – Рубцов шагнул к кошаре, – костерчик разведем, окопаемся для вида. Пусть думают, что мы здесь на ночь остаемся.

– Да, комсомолец, если вернемся, иди в командиры. В армии лучше всего быть командиром. А пока тебе, Миша, решать. Я без мандата здесь, но начало плана хорошее. Дальше что?

Джума закинул автомат за плечо:

– Ну, если командиром быть хорошо, тогда и слушайте. Рубцов, положи всех спать. Лепешки, орехи подели. Воду проверь, не подсыпали чего? Разлейте по флягам, часть в канистре вскипятите – чаю попить. Костер разжечь и держать поярче. Два костра. Маяки, а не костры. Назначь впеременку ковырять землю по углам кошары, пусть делают вид, что окапываются. Начнет смеркаться – подъем, и бегом к родной земле. И есть у нас на отдых – три часа от силы.

– А костры горючие зачем? Да еще два?

– А затем, чтобы их приборы ночного виденья ослепли. И еще: будем отходить, свали все барахло в кучу, а вниз пару «эфок», понимаешь? Им подарок и нам сигнал, в случае чего. Только поумнее спрячь, нынче народ пошел недоверчивый.

Чаю никто не дождался. Пожевали черствых пресных лепешек, досталось всем по горсточке кишмиша и грецких орехов. Расстелили брезент и, выложив автоматы у головы, забылись в обморочном сне. Единственное, что успел Рубцов, – заставил набить магазины и рассовать оставшиеся патроны по карманам. Правда, перед этим он проверил за кошарой их пригодность, да и парочку запалов шерахмадовских сжег. Осторожно так закрепил в стене и веревкой чеку выдергивал. Битый комсомолец! Не одни мы поставляли начинающим моджахедам патроны, которые разносили ствол при первом же выстреле, ручные гранаты, взрывающиеся в руках, шнуры, детонирующие в оболочке огнепроводных, и прочие игрушки дьявола. Правда, Акбар как-то участвовал в дознании, когда двух бойцов обвинили в продаже патронов и судили, несмотря на то, что было доказано – они эти патроны в чайнике варили. Оружейники сказали, что на «пять сорок пять» это не действует. А может быть, слабо кипятили?

К закату развиднелось и, едва солнце ушло за Зави-Зард, в вышине задрожали обманчиво крупные звезды.

– Пора, – поднялся от костра Горшенев, – пойду поднимать народ. Звезды – это хорошо, не заблудимся. Вон Полярную как видно, лучше, чем в планетарии. Пойдем, Коля, готовь свой подарок возможным гостям.

– Сейчас, секунду, – Рубцов запрокинул голову к небу, – я вот Большую Медведицу еще могу найти, Марс отличаю, потому что красноватый. А остальное – тьма сплошная. А вы, товарищ майор? Вот слева от ковша что?

– Если имеешь в виду Большую Медведицу, то слева Малый Лев, справа – Рысь. Впереди, чуть левее – Псы Гончие.

– Зверинец, одним словом, – засмеялся Рубцов, – на небе зверинец и на земле живодерня. А откуда вы это знаете, про звезды?

– Видишь ли, Николаша, когда нормальные пацаны на танцы бегали, я астрономический кружок посещал. Теперь они дома, перестройкой занимаются, а я здесь с вами. Вот и вся польза от моих знаний.

Две осколочные гранаты с выдернутыми чеками Рубцов уложил под пакет с рисом, в который осторожно воткнул еще один запал с разогнутыми усиками и от него, не маскируя, перекинул через дверной проем кусок веревки. Не ребус, конечно, для тертого бойца, но в запарке могло отвести глаза.

Горшенев повел группу на северо-запад от кишлака Маликей, к холмам, рассчитывая при подходе к Пянджу, в случае преследования, использовать рельеф местности. Путь удлинялся километра на четыре, зато можно было не опасаться, что на рассвете перестреляют, как сайгаков, с вертолетов в солончаках пустыни Хаджахрег. Мысль была во всех отношениях хорошей, но вот, к сожалению, хорошие мысли на войне приходят в голову многим и, что характерно, по разные стороны баррикад. Едва группа вышла к пологим склонам, как впереди, километрах в двух, блеснул узкий луч прожектора, а затем послышалось мягкое урчание двигателя.

– Акбар? В чем дело? Кто-то едет от границы. Но тут же нет дороги?

– Если «бронник» или джип, на кой черт ему дорога? Здесь как на автодроме катайся. В холмы он не пойдет. И нам выше ползти не надо, чтобы не высветили. А если что, так у нас девять стволов. Отобьемся. Все их преимущество – фары. По ним и ударим, в случае чего.

Через пять минут метрах в ста от того места, где залегла группа, пронесся, высвечивая путь через щелевидные насадки на фарах, «шишарик» – «ГАЗ-66». Все обошлось вполне мирно. Правда, минут через пятнадцать гулкий воздух пустыни донес до них эхо взрыва, а затем приглушенный расстоянием треск автоматных очередей.

– А ведь это по нашу душу пришли, Миша. Похоже, столкнули мы нечаянно две интересные конторы. Теперь вся надежда, пока они с «шишариком» разберутся. А там, видно, люди серьезные. Ночью у границы как хозяева катаются. Вот теперь бы я привалов не делал. Ставь задачу на форсированный марш. Все, что мешает бежать, – пусть бросят. Автомат, два магазина, камеры. Джума, внуши ребятам. Не хочется здесь последний бой принимать. Поднимай дух. Ты же умеешь по-командирски.