Зачем мы говорим - [31]
Сложность заключается еще и в «предвзятости реакции»: даже если речь человека в целом похожа на женскую, один-единственный «прокол» может обратить внимание слушателя на истинную анатомию голоса. Кашель или смех могут разрушить, например, «женский» образ, поэтому транссексуалам приходится учиться менять и неречевые звуки. Кашель сразу же выдает размер голосового тракта, который у мужчины на 10–20 % больше, чем у женщины>{143}. Изменение тона, создаваемого голосовыми связками, помогает сделать голос более женственным, но если частота резонансов не повышается, то голос все равно будет восприниматься как мужской. Джеймс Хилленбранд и Майкл Кларк из университета Западного Мичигана просили испытуемых прослушать аудиозаписи мужских и женских голосов, измененных по тону и частоте формантов>{144}. Если трансформировался только тон мужского голоса, треть слушателей все равно воспринимала его как голос мужчины. Но если изменены были и тон, и частоты формантов, более 80 % мужских голосов воспринимались контрольной группой как женские.
Изменение резонансов голосового тракта — это, вероятно, самая трудная часть в работе с голосом. В одной из научных статей описывается, какие изменения происходят в полости рта, если продвинуть язык вперед или сосредоточенно растягивать губы. Можно таким образом поэкспериментировать с гласным [а], чтобы увидеть, как изменяется голос. Однако Кристелла не использует аналитический подход, основанный на изучении частот. Она предпочитает развивать у своих пациентов слух, чтобы их собственные уши помогали им добиваться нужного звучания. Она использует записи речи пациентов, чтобы дать им возможность услышать то, как их воспринимают окружающие, и считает это очень важным. Поскольку голос говорящего доходит до его ушей отчасти через внутренние вибрации черепа, он звучит более гулко, значит, в действительности голос трансгендера может больше походить на женский, чем это кажется ему самому.
Конечно, голос — это не только набор частот: в нем есть придыхание, модуляции, интонация, артикуляция, громкость, даже движения головы и жесты рук, и эти привычки тоже, возможно, придется изменить, чтобы голос походил на женский. Существует стереотипное мнение, что женщины лучше мужчин описывают вещи, используют больше прилагательных и уточняющих слов (например, «неужели»), а их голоса характеризуются более эмоциональным тоном>{145}. Трансгендерному пациенту приходится учиться очень многим вещам.
Понятно, что Кристелла не просто учит новым вокальным навыкам. Для идентичности ее клиентов голос настолько важен, что Кристелле приходится быть одновременно и консультантом, и логопедом. Но не только пациенты-трансгендеры эмоционально связаны с тем, как они говорят.
Человек моментально судит о других людях на основании их голосов. Когда я слышу в телефонной трубке незнакомый голос, то сразу же ищу признаки, которые помогут мне определить, что человек не просто покушается на мое время в попытке что-то продать. Если я слушаю подкаст, то автоматически начинаю строить предположения о личности говорящего. В наши дни делать это на основании бестелесного голоса — обычное дело, но до изобретения фонографа, телефона и радио такое случалось гораздо реже>{146}. Однако к концу 1920-х годов большое количество слушателей постоянно включали радио и слушали людей, которых они никогда не видели. В 1927 году был проведен один из первых экспериментов Тома Хэтерли Пира, профессора психологии Манчестерского университета. Пир уговорил BBC пригласить в студию девять человек, чтобы зачитать прозаический отрывок. Еженедельник Radio Times опубликовал анкету, и более 4000 человек прислали свои ответы, как они представляют себе каждого из выступавших. В своей книге «Голос и личность» (Voice and Personality) Пир объяснил, что вдохновило его на этот эксперимент>{147}. Он вспомнил, как однажды слушал в наушниках радиопьесу в комнате, освещенной только пламенем камина. Погруженный в пьесу, он мысленно представил себе, как должен выглядеть главный герой, и его заинтересовало, происходит ли то же самое с другими людьми. Интерес к голосовым стереотипам опирался еще и на собственный опыт. Пир писал: «Я сожалею, что столько лет, введенный в заблуждение голосом, который звучал как грохочущий по засыпанной гравием дорожке экипаж, я избегал знакомства с одним из самых дружелюбных из живущих по соседству людей».
В эксперименте чтецами выступали девять разных людей, которые вполне могли бы стать героями детектива Агаты Кристи — среди них были сержант уголовной полиции Ф. Р. Уильямс, мисс Мэделейн Ри и преподобный Виктор Дэмс. Их попросили зачитать сокращенную версию комического эпизода из романа Диккенса «Записки Пиквикского клуба», в котором мистер Уинкль пытается покататься на коньках. Это произведение, которое, по описанию Пира, «отражало литературный вкус среднестатистического англичанина… отрывок, против которого не осмелились бы возражать ни невзыскательные, ни претендующие на интеллектуальность слушатели». Хотя аудиторию попросили заполнить небольшую анкету, опубликованную в Radio Times, многие прислали подробные описания.
