Зачем мы бежим, или Как догнать свою антилопу - [74]

Казалось, что мы едва стартовали, когда я услышал, что первая миля позади – 6 минут и несколько секунд. Чуть быстрее, чем я хотел, но все же приблизительно темп был подходящий. Рэй Кролевич, неубиваемый ультрамарафонский верблюд, бежал рядом и пытался болтать. Я не мог ни слушать, ни говорить и вскоре миновал его. Впереди была большая толпа, и всего через 3–4 мили я потерял из виду лидеров.

Джек ждал меня на «станции первой помощи», чтобы дать мне мой первый напиток. Я схватил его, впрыснул сок в рот, бросил сдавленную бутылку и продолжил путь, стараясь не терять темпа. Вот мой ключ к победе: никогда не ускоряться, никогда не замедляться, не останавливаться до финиша. Самое важное во время забега – никогда не втягиваться в чужую программу. О да, поверьте в это.

Если бы я мог, то выпил бы все залпом. Мне пришлось положиться на жировой обмен для поддержания выносливости, но я бы сжигал углеводы как можно дольше – все, что я загрузил в мышцы и печень, и все, что мог переработать из кишечника по пути, – чтобы увеличить свою скорость. Тем не менее я беспокоился, что мог выпить слишком много сока, потому что не знал, как быстро теряю жидкость с потом. Это зависело от темпа и температуры, которые, похоже, быстро растут.

На отметке 10 миль я с тревогой слышал выкрики, когда мы пробегали мимо. «1:03:10, 1:03:15»… На 63 минутах и 10–15 секундах (6:20 за милю) мое время за 10 миль было почти на минуту медленнее того, к которому я стремился. В голове прозвучал маленький тревожный звоночек, но та часть мозга, которая отвечает за рациональность, сказала, что лучше сейчас не спешить. Пол и Клекер, как антилопы, пробежали 10-мильную отметку на восемь минут раньше меня, а ведь я не терял времени зря! Такое невероятное преимущество, но с прошлого года Клекер был лучшим ультрамарафонцем мира на этой дистанции. Чего я мог ожидать? Одна из лучших беговых стратегий, которой славился великий покойный Пре (Стив Префонтен), заключается в том, чтобы контролировать гонку и лидировать с самого начала, запугивая соперников, а затем просто мужественно держать темп. Это явно не мой стиль.

Я немного ускорился, не теряя равномерности темпа. Мне на удивление успешно это далось, потому что позже (спустя восемнадцать лет!) я узнал, что закончил первые четыре 10-мильных цикла за 1:03:16, 1:01:31, 1:01:33 и 1:01:03.

В конце первых 10 миль мой разум все еще был ясен, и я мог сосредоточиться на механике бега. На ультрамарафоне всегда хватает времени, чтобы провести учет своих автоматических реакций. Мне оставалось 52 мили.

Держи большие пальцы выше, говорил я себе, чтобы запястья не болтались. Нужно двигаться горизонтально и сокращать вертикальные движения. Минимально поднимай коленный сустав. Я сосредоточился на движениях, проверял их, чтобы быть уверенным, что двигаюсь плавно. А теперь – свободнее, свободнее, держись свободнее. В течение полумили я продолжаю свой мысленный тур по бегущему телу, представляя расслабленные бедра, лодыжки, руки… Теперь нужно сосредоточиться на ногах. Подкрадывающаяся усталость может привести к неэффективным движениям. Расслабься. Переставляй каждую ногу далеко вперед, одновременно расслабляясь; так работают только необходимые мышцы, и ни одна не работает против другой, как во время ответной реакции дрожи у шмеля, который тратит энергию для производства тепла, но не выполняет никакой другой работы. Я представляю, как моя правая нога движется синхронно со взмахами левой руки. Спустя четверть мили или около того я чувствую ритм и переключаюсь на противоположную пару конечностей. Время от времени я меняю длину шага, сокращая мышцы ног на разное время, подобно лягушкам, которые меняют длительность своих криков. Ритм моих шагов непоколебим, неизменен, и, как и сердцебиение, он бессознательно синхронизирован с моим дыханием. Во время отдыха я обычно чувствую ритм, прилагая сознательное усилие. На каждый вдох приходятся один или два удара, и столько же – с выдохом. Во время бега я чувствую дыхание. Как и сердцебиение, ритм дыхания обычно также бессознателен. Он приурочен к тому же внутреннему метроному, который отбивает шаги. Мне нравится ощущать сильный, устойчивый ритм, в котором все синхронизировано. Иногда я слушаю его – в одно мгновение я могу вывести его на экран своего сознания. Три шага с одним глубоким вдохом, четвертый шаг и быстрый выдох. Снова, и снова, и снова, и снова. Моя мантра. Мой разум очищается. Иногда я варьирую ритм, делая только два шага во время вдоха. Я могу делать это специально, но обычно это происходит бессознательно по мере увеличения усилий. Чем тяжелее усилие, тем глубже вдохи, пока не произойдет внезапное переключение в их количестве. Ритм сохраняет синхронность, синхронность преобразуется в плавность, а плавность означает энергоэффективность. Метроном человеческого организма был отрегулирован за десятки тысяч миль до того, как я начал понимать то, что давно пропало из моего сознания, как и сам ритм дыхания. Осталось только ощущение. И оно приятное.

Тем временем Клекер продолжает вырываться вперед. Я собираюсь забрать свою бутылку сока почти что на марафонской отметке, когда слышу крик Джека: «Он идет на новый мировой рекорд!» Полагаю, речь о 100-километровой дистанции; в прошлом году он уже поставил потрясающий мировой рекорд на 50 милях. «Тебе не догнать его теперь и с авиапочтой», – продолжает Джек, как раз когда я бросаю смятую бутылку сока – возможно, чтобы предупредить разочарование или не допустить того, чтобы я взял на себя больше, чем мне под силу.