Зачем мы бежим, или Как догнать свою антилопу - [57]

Кошка

В поведенческих тенденциях разных видов есть и пространство для маневра. Например, пантера полагается в основном на скрытность и неожиданность и может преследовать оленя всего несколько секунд. С другой стороны, гепард на равнинах Африки может гнаться за антилопой в течение минуты или даже дольше, пока не поймает ее или не остановится от теплового изнеможения. Куда более медленные львы часто работают в группах. Тем не менее основные кошачьи и собачьи тенденции все еще заметны в наших домашних питомцах даже спустя столетия после их одомашнивания. Домашняя кошка редко будет следовать за своим владельцем по лесу и полям, чтобы поохотиться на кроликов, как это делает собака со своими спутниками, в данном случае нами, с большим ажиотажем.

Собаки будут бежать, даже когда не голодны. Они получают удовольствие от самой охоты. Собаки рады такой символической добыче, как палки и фрисби. Удовольствие, которое они получают от этого, так же, как и у нас, отчасти социально обусловлено. Какой человек гонялся бы со страстью собаки за брошенной палкой, если бы не стимул общественного интереса? Без внимания других людей время финиша в гонке или расстояние забега – мертвые и скучные цифры. Кошки не являются столь социально мотивированными, как собаки или люди. Сколько бы раз вы ни заставляли кошку бегать по трассе вместе с другими, она все равно не будет соревноваться и не сможет бегать так далеко, как собака.

Собаки – потомки волков, и, поскольку они могут скрещиваться с ними и получать способное к размножению потомство, они, по сути, все еще остаются волками. Нужно немного фантазии, чтобы понять, что ухоженный пудель, которого выгуливают на поводке по городской улице, – близкий родственник волка, способного в стаях преследовать и убивать лосей. Однако, как и в его столь же далеком от дикости партнере-человеке, в пуделе все еще сидит волк. Его верность стае была перенесена на хозяина, и он тянет поводок, чтобы бегать в своих ежедневных играх. Он также по-прежнему любит мясо, а не траву.

Можно подумать, что дикие волки могли бы стать лучшими бегунами в «Идитарод» – гонках на собачьих упряжках на Аляске. Это не так. Ни один волк не бегает, как хаски, потому что способности к бегу как таковой недостаточно. Многие породы собак были испытаны в гонках. Например, Джонни Аллен, один из победителей «Идитарод», доминировал в собачьих гонках благодаря сочетанию волков, хаски и ирландских сеттеров в упряжке. Независимо от своего внешнего вида, собака все равно является собакой, и бег на большие расстояния – это общая способность собак. Но для «Идитарод» бегуны должны чувствовать себя частью команды, стаи.

Представитель песьих

Для «Идитарод» подходят собаки с хорошим аппетитом, глубокой грудной клеткой и сильной сердечно-сосудистой системой, которой обладают волки и многие собаки. Это не единственные условия доступа к гонкам. От любой породы собак, которых отбирают для ультрамарафона в «Идитарод», особо требуется желание бегать. Те, кому суждено участвовать в гонках, – это собаки, которые, кажется, переполнены желанием сорваться и бежать, бежать и бежать. Между участниками и аутсайдерами нет явной разницы в спортивных способностях или интеллекте, даже если гоночная способность – результат древнего наследия хищных выносливых предков. Многие породы собак могут стать гонщиками благодаря должной дрессировке и хорошей среде, но этого недостаточно, чтобы сделать гонщика из кошки.

Возможно, у меня были некоторые качества лайки, например хороший аппетит. В моем школьном альбоме было написано: «Бен любит есть и бегать». Тогда я бегал в школу, а теперь утром бегу из машины в офис, просто потому что не люблю ходить пешком. Бегать приятно, и это экономит время.

Не всегда легко определить, какой физиологический фактор важен для способности быстро и далеко бегать, потому что переменных так много и все их может перекрыть одно простое желание. Как только я начинал думать, что по своей природе я был несовершенен, потому что мой кумир был высоким, я находил другого кумира, возможно, даже лучшего, но низкорослого бегуна. Тогда я думал, что надо быть очень худым, но потом появлялся другой кумир, на этот раз мускулистый.

Когда я учился в колледже, я думал, что, для того чтобы стать бегуном мирового класса на длинные дистанции, надо быть белым североевропейцем, желательно из Скандинавии или Ирландии. В соревнованиях всегда лидировали североевропейцы, которых прославили «летающий финн» Пааво Нурми и чех Эмиль Затопек. На средних дистанциях уверенно побеждали энергичные спортсмены из Великобритании и Австралии. Я почти никогда не видел чернокожего бегуна на дальние расстояния. И наоборот, многие лучшие спринтеры были черными. Мы все думали, что спринтерами рождаются, а бегунами на средние и дальние дистанции становятся. Считалось эмпирическим, научным фактом, что чернокожих природа одарила естественной скоростью, поэтому у них есть задатки к спринту. С этим было связано предположение, что черным не хватает либо выносливости, чтобы бегать дальше четверти мили, либо желания стать бегунами на средние или дальние дистанции. Потом по иронии судьбы «доказательства» развернулись на 180 градусов, и оказалось, что нужно быть чернокожим кенийцем, танзанийцем или эфиопом, чтобы добиться мировых успехов в дальних забегах. Уже на римских Олимпийских играх 1960 года эфиоп Абебе Бикила босиком бежал по стадиону и занял первое место в марафоне. Настоящей неожиданностью стала Олимпиада 1968 года в Мехико, когда нанди Кипчоге («Кип») Кейно из маленькой Кении обогнал на миле Джима Райана, сильнейшего американского бегуна на средние дистанции, доселе непобедимого.