Зачарованные тропы - [8]

Волшебник встал и направился к окну. На полпути он вдруг остановился и с тревогой посмотрел по сторонам. Что-то неуловимо изменилось в окружающем мире. Дорнблатт явственно ощущал, как в привычную картину мироздания вторгается нечто невероятно мерзкое. Нечто такое, чего не может, не должно быть…

– Что-то страшное грядет, – пробормотал Дорнблатт, сам не отдавая себе отчета в том, что говорит.

Шагнув к окну, маг отодвинул штору и посмотрел на улицу. Вроде бы, ничего необычного – тихая осенняя ночь, мягко шелестя лиловыми крыльями, плывет над арланской столицей. Но ректор Академии сразу понял – нынешняя ночь больна. Поражена какой-то чудовищной заразой, о происхождении которой Дорнблатт не имел ни малейшего представления. Сегодня темнота не выглядела простым отсутствием солнечного света. Будто бы расплавленный черный янтарь – липкий и ядовитый – пролился с небес, став магическим мавзолеем для всего живого…

– Нет, не может такого быть, – прошептал Дорнблатт. – Мраку не суждено восторжествовать над нами. Не для того живут волшебники Схарны. Все это бред. Просто я слишком долго читал мрачные предания древности.

Резким движением задернув штору, маг развернулся и пошел к выходу. Обернувшись на пороге, погасил взглядом горевшую на столе свечу. Вышел из кабинета и закрыл за собой тяжелую резную дубовую дверь.

Глава 3

– Господин Хенгрид, не возражаете, если я поболтаю немного с Феликсом? – поинтересовался Скольд. – Все равно ведь сегодня никто не желает слушать музыку. Я здесь сижу точно бесполезное изваяние.

– Иди уж, – махнул рукой гном и присосался к трубке.

Феликс к тому моменту допивал уже вторую бутылку. Глядя в никуда, здоровяк что-то бормотал себе под нос и время от времени взмахивал огромными ручищами – словно отрабатывал боковые удары. Да оно, скорее всего, так и было – Феликс ведь всерьез вознамерился нанести визит в "Три подковы", чтоб "побеседовать о жизни" с гужующимися там сектантами.

Несмотря на количество выпитого, Феликс был сейчас абсолютно трезв – с такой физической массой, как у него, требовалось выдуть не меньше средних размеров бочонка, чтобы почувствовать что-то, похожее на опьянение.

– Что, не играется тебе сегодня? – усмехнулся Феликс, когда Скольд расположился напротив.

– Не то слово, – вздохнув, промолвил юный музыкант. – И не только сегодня, а весь последний месяц. Не могу я больше этого выносить.

– Не понял, – Феликс пристально посмотрел на него. – Чего ты не можешь выносить? Неужели Хенгрид еще и прибираться здесь тебя заставляет? – последняя фраза была шуткой, но Скольд принял ее за чистую монету.

– Да нет же! – слегка раздраженно произнес он. – Я говорю о своей жизни в целом.

– Чем же она тебя не устраивает? – Феликс откинулся на спинку стула и сложил руки на могучей груди, приготовившись выслушать исповедь страдающей молодой души. Но Скольд сумел изложить своей проблемы всего двумя фразами.

– Я не в силах далее находиться в этом сером и скучном городе. Для того чтобы дышать полной грудью, мне требуется нечто большее.

– Эльнадор, например? – улыбаясь, уточнил толстяк.

– Ты угадал, – Скольд не разделял его веселого настроя. – Впрочем, чего тут гадать-то? Талантливые люди из всех провинциальных городов всегда стремились именно туда.

– Это так, конечно, – промолвил Феликс. – Но ответь мне, пожалуйста, с каких это пор наша Билана стала, как ты выразился, серым и скучным провинциальным городом?

– А что, разве это не так? – Скольд удивленно вскинул брови. – Здесь невероятно трудно продвинуть что-нибудь новое. Взять, хотя бы, местный театр. Заканчивается тысяча сто шестьдесят первый год, а на биланских подмостках до сих пор идут пьесы столетней давности!

– Ты думаешь, в Эльнадоре по-другому? – хитро прищурившись, спросил Феликс.

– Я не знаю, – развел руками Скольд. – Но ведь Эльнадор – самый большой город Арлании, там все должно быть иначе!

– Я расскажу тебе кое-что о Эльнадоре, – Феликс подозвал подавальщицу и попросил ее принести второй стакан – для Скольда. – Отсюда, издалека, тебе может грезиться чудесный сказочный город, в котором музыканты, художники, поэты и актеры чувствуют себя лучше, чем рыбы в горном потоке. Но эта картина имеет мало общего с тем, что происходит в Эльнадоре на самом деле. Можно сказать, что ты сейчас находишься в более выгодном положении, чем артист, добившийся успеха в столице.

– Да как такое может быть?! – недоуменно воскликнул Скольд. В этот миг подавальщица поставила на их стол высокий хрустальный стакан на серебряной подставке.

– Сейчас объясню, – сказал Феликс, наливая вина себе и юноше. – Пускай ты не имеешь признания, за тобой не ходит по пятам толпа восторженных поклонников, и в карманах твоих не особо звонко. Зато – ты ни от кого не зависишь и волен в любой момент заняться, чем заблагорассудится. Другое дело – известный актер или певец. Они по прошествии определенного времени становятся заложниками своего дела и собственных образов. Давай-ка, малыш, выпьем за свободу от всяких рамок. А после я продолжу свой рассказ.

– Хороший тост, – кивнув, сказал Скольд.

– Суть заключается в том, – промолвил Феликс, отхлебнув вина, – что именитый артист в гораздо меньшей степени принадлежит себе, чем начинающий и никому не известный. Смотри. Допустим, ты – успешный исполнитель любовных баллад. Имеешь собственный дом в Эльнадоре, целый штат прислуги, и полные сундуки золота в погребах. Вроде бы, все складывается просто замечательно. Но вот твой импресарио устраивает для тебя гастроли по Арлании – скорее всего, в этот маршрут войдут не только все большие города, но и более-менее крупные поселки. А у тебя как раз начался роман с прелестной фрейлиной из королевского дворца, и свидание, во время которого должно случиться самое главное, запланировано как раз на день отъезда! А отказаться от гастролей нельзя – надо ехать, иначе граждане очень быстро тебя забудут, и золотишко в подвалах перестанет прибывать. Домой ты вернешься лишь через несколько месяцев, а за это время тебя успеет забыть возлюбленная красотка. И это только один, далеко не самый неприятный пример из жизни большого артиста…