Зачарованные тропы - [7]

– То, что там творится, иначе, как цирком не назовешь. Только цирк этот совсем не веселый. Я ходил туда три вечера подряд, но больше выдержать не смог.

– Феликс, хватит топтаться вокруг да около, – не вытерпел Хенгрид. – Говори толком – что стряслось в "Трех подковах"?

– Эту таверну впору будет теперь величать "Дырявым ночным горшком", – продолжал изощряться в острословии Феликс. – Слыхали про волшебника по имени Ганри?

– Слыхали. Неплохой был волшебник, – сказал виночерпий, поставив рядом с бардом бутылку с "Кровью дракона".

– Был? – удивился Скольд. – Разве Ганри умер? Я же только вчерашним утром встретил его в базарных рядах.

– Вот-вот, в этом-то все и дело, – Феликс откупорил бутылку и сделал добрый глоток прямо из горлышка. – Люди могут думать, что Ганри такой же, что и прежде, что скоро на главной площади вновь можно будет увидеть его огненное шоу, но на деле все обстоит совсем не так. Убедиться в этом очень просто – стоит лишь заглянуть вечерком в те самые "Три подковы".

– Просто у этого мага ум за разум зашел, – пояснил Аль-Харон специально для Скольда, который так ничего и не понял из объяснения Феликса.

– Так чем же он занимается в таверне Фаргуса? – спросил гном.

– Старый сумасброд сколотил что-то вроде секты, – сказал Феликс. – Их там человек тридцать уже таких. Ганри считает, что события на Кладбище криков были только первым сигналом, а главные неприятности у нашего мира еще впереди.

При упоминании Кладбища криков девушка, сидевшая за ближайшим столиком, вздрогнула и с интересом посмотрела в их сторону.

– В общем, чокнутый кудесник часы напролет вдалбливает в головы всем, кто соглашается его выслушать, свои идеи о скором конце времен, – подытожил Феликс. – И у него с каждым днем появляется все больше последователей. Когда же таверна закрывается, они идут на улицы и начинают проповедовать эту белиберду всякому встречному. Я вчера съездил одному из них по физиономии – больно уж назойлив он был. Так этот хлыщ поспешил объявить меня прислужником Мрака. Нет, вы только представьте себе! Я – прислужник Мрака! – Феликс ударил по стойке кулаком. Бутылки со стаканами, звякнув, подпрыгнули. – Ничего, сегодня я снова туда наведаюсь. Научу эту публику выбирать выражения.

– Я помогу, если что, – улыбнулся Скольд.

– Спасибо, дружок, но я и сам справлюсь, – Феликс принял от Аль-Харона стакан и налил туда "Крови дракона". – Есть еще порох в пороховницах! – бард одним глотком осушил сосуд.

– Смотри только, не разнеси таверну Фаргуса, – сказал гном. – Все-таки, он мой друг.

– Постараюсь, – Феликс мрачно усмехнулся, взял бутылку и направился к свободному столу. Закуски он заказывать не стал, и это означало, что безумному пьянице Ганри с его сектантами и впрямь "светила" сегодня весьма веселая ночка…

Архимаг Дорнблатт сидел за столом в своем кабинете, со всех сторон обложившись старинными фолиантами. Ректор Академии пытался решить загадку, оставленную в наследство его далеким предшественником.

Что могло произойти такого, после чего Ингардус почти перестал появляться на людях и предпочел кануть в безвестность вместо того, чтобы вечно покоиться в янтарном мавзолее, в окружении магических огней? Что скрывал от мира величайший из волшебников Схарны? Почему не оставил потомкам ничего, кроме записанных с чьих-то чужих слов протоколов своих деяний?

Нет, не может такого быть, чтоб уважающий себя волшебник, внесший существенные дополнения в магическую систему – а уж Ингардус-то был новатором даже среди новаторов – не сохранил на бумаге или пергаменте хотя бы часть своего наследия. Маги очень гордятся подобными достижениями и порой посвящают целые тома истории разработки коротенького заклятия, предназначенного для прихлопывания комаров на расстоянии. Сам Дорнблатт написал таких книг ровно тридцать пять – по одной на каждое десятилетие своей жизни. У него, правда, заслуг было поболе, чем у борцов с кусачими насекомыми, но и они не шли ни в какое сравнение с тем, что сделал для схарнийской волшебной системы пророк Занзары.

"Возможно, именно в богине-то все и дело, – подумал Дорнблатт, проводя кончиками морщинистых пальцев по своей белоснежной бороде. – Ингардус был единственным, кто общался с ней на равных, и он, несомненно, получил от нее даже больше знаний, чем принято считать. Быть может, сама Занзара сковала его уста и руки печатью тайны, запретив распространять эти знания? Наверное, потому он и удалился от мира – чтобы даже по неосторожности не нарушить запрета. Что ж, вероятно, именно так все и обстояло. Во всяком случае, я хотел бы, чтоб это было именно так…"

Дорнблатт отодвинул в сторону толстый том, в котором более половины букв давно поменяли свое начертание, а некоторые даже утратили исконное фонетическое значение. Но даже эта древняя летопись – а первые ее строки были начертаны еще в те времена, когда над Схарной рокотали бури Волшебных войн – не содержала ни толики той информации, что была по-настоящему необходима архимагу.

Мысли ректора вернулись к тому, с чего начинались нынешние сутки – к отбытию отряда Борланда. Да, парень здорово польстил ему, назвав свою команду "отрядом Дорнблатта". Старый маг прекрасно понимал, что в данном раскладе ему отведена лишь роль мудрого наставника, а лавры героев уготованы Борланду и его друзьям. В сущности, жалеть Дорнблатту было не о чем – он и так имел немалую славу и блестящую репутацию, являясь своего рода Ингардусом своего времени…