Зачарованные - [7]

Дженника продала дом, и мы с ней отправились в путь, перебираясь с одних съемок на другие. В перерывах мы останавливались в дешевых съемных квартирах или у друзей. Когда я подросла, она записала меня в школу удаленного обучения по Интернету, лишь бы нигде не останавливаться и не привязываться к чему-то, что можно потерять и о чем можно сожалеть.

Дженника любит повторять, что все непостоянно. И утверждает, что люди пытаются избежать любых перемен лишь для того, чтобы в конечном счете убедиться, настолько это нереально. С ее точки зрения, лучше принять перемены за образ жизни и никогда не оглядываться.

Я — единственная долгосрочная привязанность, которую она себе позволила. Сколько себя помню, наша семья состояла из Дженники, меня и круговорота разных людей, которые появлялись и исчезали на горизонте. Правда, у меня есть бабушка — мать моего отца. Но Дженника отказывается говорить о ней. Судя по всему, моя бабка пропала после гибели своего единственного сына. В прямом смысле как сквозь землю провалилась. Ну, а поскольку с ней нельзя было связаться, то она не знает о моем существовании.

Эти размышления возвращают меня к нынешней ситуации. Хотя что толку? И вообще, кто из моих предков мог свихнуться? Про Дженнику тоже можно иногда сказать «совсем спятила», но это — нормальное житейское выражение, а не медицинский термин. Она отчаянно стремится защитить меня, но, похоже, начинает сомневаться в том, что ей удастся меня спасти.

Доктор Зиати спокоен, будто ему каждый день приходится сообщать подобные эпохальные новости:

— Вашей дочери необходима неотложная помощь. Если проблему запустить, все станет еще хуже. Сейчас мы стабилизировали ее состояние, но, к сожалению, ненадолго. Вам надо вернуться в Штаты и без промедления показать ее врачу, предпочтительно психиатру. За последние годы качество медикаментов весьма улучшилось. Сейчас люди с таким состоянием, как у Дайры, могут жить нормальной полноценной жизнью. При правильном лечении и регулярных осмотрах у нее все будет в порядке.

Дженника кивает с несчастным видом.

А доктор достает из сумки заранее приготовленный шприц и быстро делает мне укол. Чувствую, как тело мое тяжелеет, язык немеет. Последнее, что я слышу, это инструкции, которые он дает Дженнике:

— Вы успеете собраться и подготовиться к отъезду. После того как она проснется, каждые четыре часа давайте ей одну из этих таблеток. Но вам нужно будет обязательно обратиться к специалисту. Боюсь, что иначе ее галлюцинации только усилятся.

Глава 3

Это случилось во время полета. Когда мы были над Атлантикой, Дженника, вымотанная до предела, отключилась и пропустила время приема очередной таблетки. Разбудила ее разъяренная стюардесса. По ее словам, я истерически вопила, визжала и намеревалась прорваться к аварийному выходу посреди салона. Потребовалось пять человек команды и помощь трех пассажиров, прежде чем они скрутили меня, запихали в кресло и связали пластиковыми фиксаторами, которые обычно используют для мусорных мешков.

Я-то ничего не помнила, но мне рассказали, что из-за моего буйства пилоты обратились к диспетчерам. В результате нас едва не отправили на вынужденную посадку в Гренландию.

По прилете меня с Дженникой встретила целая группа крайне раздраженных представителей администрации компании. Они отвели нас в комнату без окон, где я лежала на столе в оцепенении от принятых лекарств, а Дженника, вся в слезах, пыталась объяснить им ситуацию. Затем на нас наложили приличный штраф, а мне запретили появляться на борту самолета в ближайшие несколько лет. Впрочем, мы легко отделались.

Психотическое расстройство — вот официальное название заболевания. Куча анализов, тестов и подробных бесед с врачами — и на этом все заканчивается. Просто произошла еще одна грустная история, каких много: девочка-подросток попала во власть своих параноидальных наваждений. Такое случается, и никто не виноват. Но я знаю, как мама ругает себя.

Мы усаживаемся в отреставрированный, лазурный «Фольксваген», одолженный у знакомых. Дженника со второй попытки заводит машину, и мы выезжаем с парковки. Смотрю, как постепенно уменьшаются и исчезают угрюмые бетонные корпуса городской больницы. Мы направляемся к Харлану. Он — «периодический» бойфренд Дженники, с которым она иногда встречается. Сейчас Харлан находится в Таиланде, снимает репортаж для газеты, и он разрешил нам пользоваться его квартирой и автомобилем.

— Что ты им сказала? — осведомляется Дженника и тычет на кнопки старенького радио с фиксированными каналами.

В конце концов, она ловит «Бобби МакГи»[7] Дженис Джоплин. Мелодия мне знакома: когда я была маленькая, Дженника часто напевала ее, хотя сама песня постарше ее.

Молча пожимаю плечами и смотрю на небо, надеясь сосредоточиться. От последней дозы лекарств голова у меня какая-то легкая и пустая, и мне кажется, что я могу выплыть из окна, взлететь к облакам и никогда не вернуться обратно. Дженника тормозит на светофоре.

— Дайра, что ты все-таки им сказала?

Когда Дженника говорит непреклонным тоном, это означает, что она от меня не отстанет. Я сползаю пониже на сиденье и опускаю голову. Мои распущенные волосы, как занавес, скрывают лицо.